— Покурим, — сказал Виктор и свернул в уборную.
Уборную в школе именовали «Курильскими островами», или попросту «Курилами». Здесь было холодно, потому что форточка не закрывалась. С потолка сосульками свисали разносортные окурки. Считалось особым шиком, докурив папиросу, подбросить ее так, чтобы она прилипла к высокому потолку. Пахло табачным дымом. Возле раковины отфыркивался какой-то мальчишка.
— Васька, — сказал Виктор, — менингит схватишь!
Васька вылез из-под крана и обернулся. По красному замерзшему лицу его текли бледные фиолетовые струйки. На мальчишку нельзя было смотреть без смеха. Виктор вынул из кармана зеркальце и протянул его Ваське:
— А ну-ка поглядись.
Васька увидел себя в зеркальце, губы его дрогнули, и он заплакал.
— Ну вот, мало ему воды под краном! — сказал Плюха.
Виктор вынул носовой платок, ухватил мальчишку за мокрый затылок и стал утирать ему лицо. Васька не увертывался.
— И чего нюни распустил! — сказал Виктор сердито. — Ты приятелю щеку разукрасил? Разукрасил. А он тебе — макушку. И нечего реветь. Сам виноват. Вот, теперь ты чистый. А макушку дома отмоешь горячей водой. Тоже мне, индеец!
Мальчишка ушел. Виктор скомкал перепачканный чернилами мокрый носовой платок, сунул в карман.
— Платок испачкал, — неодобрительно сказал Плюха.
— Дурак. Не платок испачкал, а человека отмыл. Понял?
Они присели на подоконник. Прямо под открытой форточкой. Плюха зябко поежился.
Виктор усмехнулся:
— Свежий воздух прочищает мозги. Закуривай.
Плюха взял сигарету, помял в грубых неповоротливых пальцах. Виктор чиркнул спичку, дал товарищу прикурить.
— А ты?
Виктор посмотрел на Плюху задумчиво.
— А я бросил.
— Мы ж вчера еще курили!
— А сегодня не курим. И тебе советую.
— Зачем?
— Для здоровья.
— А я и так здоровый!
— Будешь еще здоровее, — усмехнулся Виктор.
Не объяснять же, что, решив бросить курить, думал не о здоровье, а об Оленьке. Вчера после уроков как-то так получилось, что Виктор пошел вместе с ней, хотя им и не очень-то было по пути. Захлебываясь не то ледяным ветром, не то от волнения, Виктор торопливо рассказывал Оленьке о соревнованиях по бегу на коньках и о том, что надеется занять если не первое место, то по крайней мере второе или третье. А уж в первую-то пятерку попадет непременно. Оленька слушала молча, прикрывала варежкой нос и рот. Потом умолк и Виктор, но идти так, не разговаривать, было неловко, и он стал закуривать, зачиркал спичками, гаснувшими на ветру. Не хотел останавливаться, чтобы не отстать от девушки. Наконец ему удалось прикурить.
