Сказанная ею фраза из области юриспруденции разозлила его. Она начала вникать в профессиональный язык.
— Черт возьми, Барбара, — начал он, почувствовав, как его грудь наполняется тяжестью. Он тут же вспомнил про больницу. — Как ты можешь покинуть меня?
— Оливер, мы все обговорили вчера вечером, — вздохнула она в ответ.
— А детям рассказала?
— Да. Они имеют право знать.
— Могла бы хоть подождать меня. Мне кажется, с твоей стороны это не очень честно.
— Я решила, что так лучше: они услышали все от меня, я привела им свои доводы.
— А как насчет моих доводов?
— Уверена, ты тоже дашь им свои объяснения, — она помедлила. — Надеюсь, у нас не возникнет никаких проблем с родительскими правами? — ее спокойствие и уверенность ужасно раздражали Оливера. Он почувствовал в груди легкое жжение, — похоже, приближается приступ. Оливер вытряхнул из пузырька на ладонь две таблетки маалокса и начал их быстро жевать.
— Думаю, что нет, — сконфуженно пробормотал он в ответ.
— Зачем портить им жизнь? Я объяснила, что мы собираемся жить отдельно, но ты всегда будешь рядом. Я не собираюсь возражать, ведь ты — их отец. Надеюсь, хоть в этом я их не обманула.
— Конечно, я вовсе не хочу, чтобы они страдали, — неуверенно проговорил Оливер, чувствуя, как у него бешено колотится сердце. Он несколько раз судорожно глотнул, чтобы избавиться от привкуса мела во рту. «Она разбила вдребезги мою жизнь и еще приглашает меня на вечеринку по этому поводу», — подумал он, чувствуя себя беспомощным и разбитым в пух и прах.
— Ну и что теперь? — спросил он. Он жадно вслушивался в ее голос, надеясь уловить в нем хоть каплю раскаяния. Но ждал напрасно. Тем более, что на последний его вопрос она ответила равнодушным молчанием.
— Если бы ты хоть немного подготовила меня к этому. Я бы заметил какие-нибудь признаки. Ну хоть что-нибудь. У меня чувство, словно мне влепили пулю между глаз.
— О, только не надо драматизировать, Оливер. Это все длилось годами.
— Но тогда почему же я ничего не замечал?
— Может быть, в глубине души ты что-то и замечал.
— Хочешь выступать в роли психолога? — он не мог, да и не хотел сдерживать свой сарказм, будь она сейчас рядом, он бы ударил ее. Ему захотелось изо всех сил хлестнуть ее по лицу, увидеть, как расплываются ее правильные славянские черты; он бы с удовольствием вырвал эти наглые глаза, которые наверняка сейчас полны насмешки.
— Сука, — пробормотал он.
— Я жду, когда ты заберешь свои вещи, — спокойно проговорила она.
