Почему его музыку не играют везде, все радиостанции, наполняя самые темные дни года сиянием и светом?
Я ступала легкими шагами. Не шла — ступала. Без цели — музыка направляла меня сама. С гордо поднятой головой, как будто звуки наполняли меня легкостью, я шла по нашему району, потом к большой дороге, которая вела к причалу. Вот и берег, я вышла на лед. Открытое снежное поле, широкое ледяное устье реки манили еще дальше, к горизонту. Но темнело быстро, фонари светили еле-еле. И только я собралась повернуть домой, как в плеере сели батарейки.
Великолепный мир, в котором я пребывала последний час, в одно мгновение обернулся жалким зимним вечером с тихим завыванием ветра, проникающим в ушные раковины, в слуховой проход. Дорога домой казалась очень длинной.
Все серое и тяжкое навалилось на меня с прежней силой. Я уже не ступала, а просто шла домой. Неохотно, опустив голову, засунув руки в карманы. Слабый ветер продолжал задувать в уши, наушники усиливали звук, но мне не пришло в голову их снять. Я снова была маленькой Лаурой с кучей проблем, нажитых собственной глупостью. Я и не заметила, что едва не столкнулась с каким-то человеком.
— Привет, Лаура. Гуляешь?
— Здрасте…
Ленин папа — тот самый, что нашел себе «кого-то помоложе», — выглядел почти как обычно. Улыбался приветливой улыбкой, но казался немного усталым.
— Что слушаешь?
— Баха…
Единственное, что мне не нравится в Бахе, — это его имя. Сложно произносить последний звук, особенно если идешь против ветра и во pry пересохло.
— Только батарейки сели.
Глупо, наверное, гулять с наушниками в ушах, слушая ветер.
— Да, случается. Батарейки садятся.
Я кивнула, не придумав лучшего ответа. Мы долго стояли молча, друг напротив друга. Я достала наушники из ушей.
— Ну ладно, не буду мешать, — сказал Ленин папа. — Увидимся.
— Ага, до свидания.
Я поплелась дальше, думая о Лениных словах в телефонной трубке: «Такие, как ты, разрушают семьи». Абсурдное обвинение. И обидное.
У них дома теперь, наверное, настоящий ад.
Хотя у Лениного папы был собранный, почти обыкновенный вид.
С другой стороны, он-то влюблен.
Это плохо или как? Можно ли папе влюбиться в кого-то, не в маму? И что делать, если это уже случилось? Продолжать жить как ни в чем не бывало, хотя все переменилось? Погубить свою жизнь, как Арвид Шернблум и Лидия Стилле?
Когда я вернулась, дома пахло жареным луком. Мама готовила еду. Выйдя из кухни в прихожую, она внимательно посмотрела на меня.
