— Нет, он разбил лед и освободился!
Эноф подскочил.
— Где он сейчас?
— В музее. Вход стерегут гвардейцы, подняты на ноги три сотни дворцового караула…
* * *
Нгар медленно обвел глазами сумрачный зал. И стал переворачиваться на живот.
Каждое движение он делал словно впервые, и приходилось пробовать снова и снова, потому, что он разучился двигаться. Или никогда не умел.
Он силился, тужился, судорожно двигая руками и ногами, и наконец ему удалось оторвать спину ото льда. Он не почувствовал, что оставляет во льду клочья одежды и собственной кожи. Ледяное бесчувствие еще не прошло, и это было хорошо. Он не успевал почувствовать боль.
С превеликим трудом, невероятно медленно и сложно, он поднялся на четвереньки. Постоял, не чувствуя ни рук, ни ног. Покосился на груду льда. Почему-то ЭТО он помнил. Нгар. Шумаар… Нуанна. Нелепые слова всплывали из тьмы. Из тьмы, откуда нет возвращения…
Зачем?
Он снова повел глазами вокруг. И внезапно вспомнил, — будто кто-то шепнул.
Здесь, во льду, должно быть оружие. То оружие, которое оставил ему верный Шумаар на последнем перевале. Хотя сейчас Нгар еще не вполне понимал, зачем оно нужно — оружие.
Он покачался, пытаясь почувствовать руки и ноги, привыкая к себе. Почувствовал жжение, покалывание, — боль догоняла его. Сжав зубы, он медленно разогнулся, оставаясь стоять на коленях. Поднял лицо к стрельчатым окнам, в которые заглядывали звезды, и внезапно — боль догнала его — долго, страшно закричал.
Поначалу это был просто крик — крик обезумевшего от боли животного, но постепенно в крике стали различимы человеческие звуки:
— Нга-а!.. И-а-а… Нга-а-а!..
Голос покатился по каменным анфиладам. Заметалось эхо в бесконечных галереях:
— Нгар! Я — Нгар!..
И вот уже где-то далеко-далеко что-то или кто-то отозвалось звоном.
Звон был похожим на тот, с которым рухнул лёд. Но это был не лёд. Нгар вспомнил: так падает только железо.
Он перевел дух. Боль снова отступила.
Медленно поднялся на ноги. И сделал несколько неуверенных шагов.
Наклонился к куче мелкого льда, погрузил в нее руку. Нашел кинжал, самострел, стрелу. Самострел заржавел, и железные шестерни, натягивавшие тетиву, не сразу удалось сдвинуть с места. Они заскрежетали — и с пронзительным визгом тетива оттянулась, железная стрела встала на место.
Нгар поднял еще две стрелы, заложил их за пояс. Покачался, думая, что это качается пол, окна и звездный свет за окном. И двинулся к выходу.
* * *
За этим залом был другой — точно такой же. У стен стояли странные сооружения, прикрытые мешковиной. Нгар подошел ближе, пощупал руками — кажется, это была статуя.
