Про сапожника мне понравилось. Только чего они мне свою эрудицию суют?! Ах, какие мы умные, начитанные.
А вы литературу преподаете? — спросил я Тамару.
Нет, Лерочка, я — биолог. Литературу Николай Петрович преподаст.
Ну, конечно. Как же я сразу не догадался. Он же все знает про счастье — что оно такое, и с чем его едят, какой герой положительный, а какой отрицательный. И вообще…
— А вот вы, — говорю я ему, — как вы считаете, нашли свое призвание?
Я сижу напротив него, смотрю ему в глаза. Я даже рот открыл, так мне интересно, что он скажет. И он, конечно, говорит:
— Да, Валерий, мне кажется, нашел. Литература — большая духовная сила, я вижу, как под влиянием этой силы формируются личности, и я счастлив, что способствую этому.
— Вы тем ребятам преподаете, которые в корпусе?
Да, тем ребятам. У нас три корпуса, в первом и во втором ходячие, с некоторыми нарушениями костного аппарата. Они могут гулять, делать зарядку, даже небольшие походы мы с ними совершаем, морские прогулки… А вот в третьем корпусе те, которым надо лежать без движения долго, иногда по два-три года, и литература для них — это выход в мир, через нее они познают жизнь.
А вам не кажется, что они… Что вы… — я искал подходящие слова, чтоб не очень обидеть его. Но он, кажется, понял.
— Говори, не стесняйся.
Ну… Что они потом будут обижаться на вас.
— Почему ты так думаешь?
Потому что в книжках одно, а в жизни другое… Он и вам верят сейчас, а вот выйдут отсюда и…
Я не хотел произносить этого слова, но он сам напросился:
— Говори, я не обижусь.
Ну, вы сами понимаете… Скажут, что вы их обманывали.
Он переменился в лице.
— Ты считаешь, что литература — это ложь?
Я увидел широко раскрытые, испуганные глаза Тани, спокойный, насмешливый взгляд Тамары Михайловны, и это меня еще больше раззадорило.
Что-то вроде… Похоже на правду, а неправда.
— В чем же?
Да во всем. Я тоже раньше верил, а потом перестал, увидел, что все не так. У нас была училка по литературе Вера Александровна, очень хорошо все рассказывала, говорила, что за счастье надо бороться, что только тот достоин счастья, кто борется и побеждает. Приводила разные примеры — Корчагин, Титов, Мересьев. А потом вдруг взяла и отравилась.
— Как отравилась?
Это они все вместе сказали.
А вот так, — говорю, — ее жених бросил, так она выпила каких-то таблеток, целый месяц в больнице лежала. Нам, конечно, сказали, что она консервами, но мыто все знали. Пришла она потом, а ее уже никто не слушает.
