Он неуверенно поцеловал ее и сказал:
— Роз, милая, мы увидимся… завтра. К тому времени все мои дела закончатся. Мы встретимся и отпразднуем…
Он понимал, что слова его звучат неубедительно, но это был не тот случай, когда следует раскрывать душу. Она слишком молода, чтобы выдержать правду.
Она сказала:
— Даже у Роланда, я думаю, была женщина…
И он вспомнил: эта женщина — ее звали Альда — упала замертво, когда ей принесли весть о гибели Роланда. В легендах всегда, когда обрывается жизнь одного из влюбленных, умирает и другой. Считалось, что иначе быть не может. Недаром менестрель посвятил Альде лишь несколько формальных строк. Но его жизнь не кончилась после расстрела жены.
Он сказал:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Она пошла по улице в ту сторону, где чернели деревья. Нет, она слишком хороша, чтобы работать на Л., — подумал он. Он почувствовал в себе желание любить, это было равносильно предательству, но стоило ли терзаться — завтра все будет улажено, и он вернется на родину… Интересно, выйдет ли она все-таки замуж за Фурстейна?
Он толкнул внутреннюю, стеклянную дверь, и она легко поддалась. Он автоматически сунул руку в карман, но вспомнил, что безоружен. Свет в холле не горел, но кто-то там был — он слышал дыхание у той стены, где стояла ваза с цветами. Он был весь на виду перед дверью, освещенный уличными фонарями. Идти дальше нет смысла — стрелять будут они, а не он. Он вынул из кармана пачку сигарет, попытался совладать с дрожью в пальцах, но страх перед ожидаемой болью не отпускал. Он сунул сигарету в рот и полез за спичками — вспышка у стены будет для них неожиданностью. Он сделал шаг и внезапно чиркнул спичкой о стену. Спичка царапнула по раме картины и вспыхнула. Бледное детское лицо выплыло, как воздушный шарик, из темноты. Он сказал:
— О, господи, Эльза, ты меня напугала. Что ты здесь делаешь?
— Жду вас, — прошептал тонкий дрожащий голос. Спичка погасла.
— Зачем?
— Я думала, вы ее приведете сюда. Моя обязанность — провожать гостей в номера.
— Какая чепуха!
— Но ведь вы поцеловали ее?
— Это был ненастоящий поцелуй.
— Почему ненастоящий? Вы могли поцеловаться и по-настоящему — после того, что она вам сказала.
Уж не ошибся ли он, оставив ей документы — еще чего доброго уничтожила их из ревности. Он переспросил:
— Что она сказала?
— Она сказала, что вас все равно убьют, ясно, как дважды два.
Он с облегчением рассмеялся.
— Мы говорили о войне у меня на родине. Там, верно, людей убивают. Но она никогда не видела, как это происходит.
