Митинг напоминал клокочущий котел. «Кажется, началось», — с волнением думал Тибор, глядя на разбушевавшихся людей. Пусть их речи еще путанны, противоречивы, но ведь каждый говорит по своему разумению, — то, что думает. Такого еще никогда не бывало. Надо только помочь им отсеять зерно от половы, выхватить нить из спутанного клубка…
Чем дольше шел митинг, тем все громче и громче начинали звучать разумные голоса. Теперь уже солдаты сами давали отпор демагогам. Чего только не наслушался Тибор в этот вечер!
— Долой поваров! Они все жулики, спалить их вместе с кухней!
— Что, позавидовал теплому местечку?!
— Раз революция — все дозволено, делай что хочешь!
— А мы хотим, чтобы ты заткнулся, скотина!
Возле стола президиума стоял табурет для ораторов. Но до сих пор никто им не пользовался — все кричали с мест. Вдруг дюжий, опрятно одетый человек ловко вскочил на табурет. Под раскрытым воротником его шинели блестел значок штабного офицера. Перед изумленными солдатами стоял не кто-нибудь, а сам подполковник венгерской королевской армии. Справа и слева от него застыли по стойке «смирно» два молодых подпоручика. Солдаты впервые видели в споем лагере офицера в столь высоком чине. Тишина воцарилась в сарае, стало слышно, как отчаянно завывает под крышей ветер.
Солдаты растерянно переглядывались. Их изумление возросло, когда подполковник почтительно попросил слова у председателя собрания.
— Глянь-ка, и паши господа с нами заговорили, как русские! — послышался насмешливый шепот.
Ефрейтор опустил глаза, сухо кивнув, разрешил подполковнику говорить.
Тот высоко вскинул голову, словно обращаясь к кому-то невидимому, кто сидел в дальнем углу, под крышей.
— Русский царь отрекся, — начал подполковник. — И тем самым освободил русских солдат от присяги. Наша присяга остается в силе.
— Мы тут спорим, а господам уже, выходит, все известно, — пронеслось по толпе.
Подполковник, не меняя позы, невозмутимо продолжал:
— Призываю венгерских солдат соблюдать спокойствие и порядок. Русские совершили ошибку. Она будет исправлена. Да! Царь был деспотом. Всех, кто хотел добра своему народу, ссылал в Сибирь, и его свергли. У нас все по-другому. Русский «трюк» не может служить нам примером. Особенно сейчас, когда революция вконец подорвала русские тылы и моральный дух действующей армии. Слава богу, победа центральных держав обеспечена!
— Это что еще за «центральные державы»? — прервал его чей-то хриплый голос. — Кто такие?
