До появления
майора Гуден
с д’Алембором
пили вино. Шарп
сел за их стол
и, налив себе
полную кружку,
осушил её одним
глотком.
- Выходит, сэр,
это вас взяли
в плен мои ребята
на южной дороге?
– уточнил он
у Гудена.
Тот развёл
руками:
- Выходит, так.
– он подмигнул
д’Алембору,
- Когда-то Шарп
был моим пленником,
а до этого –
моим капралом.
- Сколько воды
с тех пор утекло…
- качнул головой
Шарп, - Как вы
поживаете, сэр?
- По чести говоря,
не очень. – признался
Гуден, - Как видите,
я всё ещё полковник.
После Серингапатама
как-то всё пошло
не так.
- Не может быть.
Вы – лучший
офицер, с кем
меня только
сводила судьба.
Гуден невесело
улыбнулся:
- Спасибо, Шарп,
но даже лучшим
офицерам нужна
удача и победы.
- Расскажете
мне подробнее,
сэр? Рождественская
ночь располагает
к длинным историям.
Расскажете?
И Гуден начал
рассказ.
Генерал Максимилиан
Пикар был несчастен.
Сидя у затухающего
костерка в
студёной долине,
он под стоны
раненых привыкал
к печальному
факту: его побили.
Поражением
запахло сразу,
стоило Пикару
увидеть наглый
спектакль,
устроенный
англичанами
в самом начале,
но счастливая
звезда никогда
не подводила
Пикара, и он
верил, что не
подведёт она
его и на этот
раз. Он самонадеянно
послал колонны
наверх, к тонким
шеренгам красных
мундиров, и его
зелёные новобранцы
вместо восторга
победы изведали
горечь поражения.
Генерал отхлебнул
из фляги коньяка.
Было три утра,
но спать Пикар
не мог. Рождественские
звёзды ярко
сияли на очистившемся
небосводе,
однако они не
могли рассеять
мрак в душе
генерала.
- На Гудене можно
ставить крест,
- поделился он
с майором Сантоном,
- Если мы не смогли
справиться
с англичанами,
куда уж «полковнику
Неудаче»!
- Точно, мсье.
– поддакнул
Сантон.
- Собственно,
Гудена мне не
жаль. – рассуждал
Пикар, - Жаль
Кайлю. Кайлю
– солдат. Попади
он в плен, и в
плен попадёт
что?
- Орёл, мсье.
- Орёл. – вздохнул
Пикар. – Мы потеряем
одного из
императорских
Орлов.
Глаза генерала
наполнились
слезами:
- Не поражение
обидно, Сантон.
– не совсем
искренне признался
он, - Обидно потерять
Орла. Его повезут
в Лондон на
потеху их полоумному
королю и толстомясому
принцу. Орёл
Франции, военнопленный.
Сантон молчал.
Что тут скажешь?
Не было для
французского
военного позора
горшего, чем
утрата Орла.
Бронзовая
пустотелая
статуэтка на
синем древке
с укреплённым
на нём трёхцветным
знаменем. Но
этой статуэтки
касался император,
и каждый из
Орлов был святыней.
И там, в холмах,
одной из этих
святынь грозил
позор и плен.
