— Чего не дома?
— Так… свободная минутка. Протасов плов готовит, — ответила она, подходя ближе. Аркашка энергично счищал с машины снег широкой щеткой.
— Закуривай, — предложил он.
— Забыл, я не курю.
— Тогда вот что… — Аркашка запыхтел, полез куда-то под сиденье, достал плоскую армейскую фляжку. — Друг привез прямо из Агдама. Стаканчик… Нюхай! Каково, а?
Катерина Сергеевна задумалась, сунув нос в пластиковый стакан. Аркашка смачно отхлебнул прямо из горлышка.
— Мамаша ждет… ну да ладно, — мужчина опять полез куда-то в глубины своей машины, достал лимон, перочинным ножичком отмахнул ломтик, обмакнул его в открытую банку растворимого кофе, кинул в рот. — Чего смотришь, учись!
Катерина Сергеевна, наконец, решилась:
— И мне лимончика…
После, отхлебнув коньяка и закусив, спросила, не чувствуя языка:
— А что же, сладкого у тебя нет?
Аркашка сделал успокаивающий жест и приложился к фляжке второй раз.
— Садись в машину, а то холодно чего-то, — он плюхнулся на переднее сиденье. Катерина Сергеевна села за руль, но дверь до конца захлопывать не стала:
— Я на одну минутку.
Аркашка достал с заднего сиденья коробку конфет, стал сдирать целлофан.
— А маме? — с ужасом вскричала Катерина Сергеевна, хватая за руки бывшего однокашника.
— Мамаше еще коробка, — кивнул он назад.
Они выпили еще по полстаканчика, закусили конфетами. Катерина Сергеевна почувствовала, как от желудка по всему ее телу разливается тепло, а мысли становятся четкими.
— Аркаша, за рулем пить нельзя, хоть мы и не едем никуда, — сказала она.
— Ерунда. Какие в этот час проверки… Да и двор у нас закрытый. Враги не прорвутся…
— Как Петечка поживает? — подумав, вновь спросила Катерина Сергеевна.
— Ничего, — равнодушно ответил Аркашка, разливая по стаканчикам в третий раз. Видно, мысли его бродили где-то далеко. Петечка был его сыном, чрезвычайно смышленым мальчиком шести лет, который жил отдельно со своей матерью, первой женой Аркашки. Со второй он развелся этим летом. — Ты брось. Ни к чему все эти любезности.
— Это не любезности, — усмехнулась она. — Мне правда интересно. А ты, Веселаго, скучный. Как был в детстве занудой…
Аркашка пожал плечами и стал давить кнопки на магнитоле.
— Одна реклама да шансон, — Катерина Сергеевна нахально полезла в бардачок, откуда вместе с бумагами, сигаретами и прочим барахлом посыпались диски. Она быстро перебрала их: — Что ты слушаешь, Веселаго, что ты слушаешь! Это музыка для чебуречной…
Аркашка вырвал у нее из рук диски, молча засунул их обратно.
