— Угу, под мостками не пройдет, зацепится, придется кому-то пропихивать…
— Так, может быть…
— Хватит языком трепать, делом надо заниматься! — Дед сердито посмотрел на внука и вдруг спросил: — Ты как по тревоге переправляться собираешься?
— Как переправляться? На пароме, еще две лодки есть.
— Ты чем слушаешь, Михайла? Я сказал: «по тревоге». У тебя на пароме сколько народу помещается? Человек тридцать? Это — если пеших и битком набить, а всадников не больше шести-семи. Телега только одна. Так сколько ты здесь возиться будешь, пока все переправятся? А я сказал: «по тревоге», значит, быстро!
— Да, это я не подумал, деда.
— Вот и думай! А я поехал.
«К чему это он? Думайте, сэр Майкл, коли приказано, лорд Корней просто так ничего не говорит. Сначала… сначала он про плот заговорил, мол завтра к вечеру… если не застрянет. Картинку в Ратном, конечно, узреют еще ту. А потом про переправу. Да, сэр, тут вы маху дали. Или мост строить надо, или брод искать. Рядом бродов нет, уже проверяли, придется на лодках вверх и вниз… Блин, на лодках! Ну дед!».
Мишка дал шенкеля Зверю и въехав на мост через ров, крикнул стоящему на страже «курсанту»:
— Где дежурный десятник?
— Только отошел, боярич, позвать?
— Зови!
Часовой сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.
— Все, больше смотреть не на что! Давайте все по местам! — донесся справа и сверху голос Нила.
Нинеины работники столпились на недостроенных стенах, чтобы поглазеть на казнь, и расходиться, похоже, не торопились.
«Однако же, неужели среди работников не было ни одного односельчанина Бориса? Семьдесят парнишек и больше сотни работников… и среди них ни одного знакомого или родственника, пусть и дальнего? Как же это Нинея так народ подобрала, Погорынье-то не беспредельно».
— Боярич! Дежурный урядник Климентий!
Клим явился на свист почти сразу, действительно был где-то недалеко.
— Пошли кого-нибудь или сам найди мне младшего урядника Нифонта и пришли сюда, — распорядился Мишка — я вон там ждать буду.
— Слушаюсь, боярич.
Мишка отъехал немного в сторону, спешился и принялся бродить по берегу туда-сюда.
«Так, так, так, сэр. Намекал на что-то лорд Корней, или у вас уже паранойя потихоньку развивается? То, что он втайне поклоняется Перуну и состоит в языческом братстве под псевдонимом «Корзень», для вас не секрет. Оставлять покойника на растерзание зверью и птицам не считают возможным ни христиане, ни язычники, правда хоронят по-разному. Мест для казни на Руси специальных не содержат, по крайней мере, вам, сэр, об этом ничего неизвестно. В общем-то, и не удивительно — по Русской Правде Ярослава Мудрого даже за убийство положен штраф, а не казнь. Казнят вообще редко и либо на льду, либо вот так, как сегодня на плоту. Вода скорбное место смоет и унесет, но это не значит, что покойника надо оставлять не погребенным. Вроде бы, все правильно».
