— С твоими-то легкими?
Лысый смущен. Надменный наливает ему и себе.
— Ну, ну, — говорит он. — Будь реалистом.
— И все же, — говорит лысый, поднимая стопку, — кому понадобилось его убивать?
— От реализма до преступления один шаг, — говорит девица Пухова и мрачно смотрит на Лизу. — Преступление по самой своей сути реалистично. — Она медленно отпивает из стакана с прозрачной смесью и пальцами свободной руки подталкивает по стойке пепельницу. — А реализм, в свою очередь, преступен.
— Это невозможно, — встревоженно говорит сидящий рядом тощий нескладный мужик. Одной рукой он крепко держится за стакан с ярким соком, другой — за край стойки. Он плотно сжимает задрожавшие губы.
— Еще как возможно, — говорит девица Пухова хладнокровно. — Вы что, незнакомы с актуальным искусством? В Эрмитаже сейчас выставка мексиканских древностей, знаете? Так вот, там всем желающим вырывают сердце. У них все разработано: вековые традиции, современное исполнение. Очень хитро всё устроено.
— И ножики там есть? — спрашивает Лиза.
— Всё есть, что нужно, — говорит девица Пухова зловеще. — Полная аутентичность. И жрецы, и ножики, и специальный камень, на который вас кладут, и даже музыкальное сопровождение. На «Nine Inch Nails» похоже, — добавляет она, подумав. — С учетом специфики.
Глаза у мужика становятся всё больше. Лиза неодобрительно сдвигает брови и берется за полотенце.
— И много? — спрашивает мужик неуверенно.
— Чего?
— Ну вот, — говорит мужик, — этих. Которые хотят, чтобы им вырвали.
— Этих много, — говорит девица Пухова, закуривая, — но берут только по человеку в день. Паркет потом тяжело от кровищи отмывать.
— И кровь настоящая?
— Какая же еще?
Мужик дрожит и тяжело дышит.
— Но как же потом? — шепчет он еле слышно.
— Как потом, потом в труповозку. Это же сердце, вырвешь — так назад не приклеишь. — Девица Пухова щурится и рассматривает кольца табачного дыма. — Вы сходите, посмотрите сами. Жаль, что фотографировать нельзя. Там есть такие чудные фигурки койотов!
— Да, — говорит мужик, осторожно сползая с табурета. — Я, пожалуй, пойду.
— Сейчас уже закрыто. Завтра сходите.
Мужик исчезает.
— Ну и зачем? — спрашивает Лиза спокойно.
— Просто так. Я хочу с вами поговорить, нечего ему тут торчать.
— Вы любите разговаривать, — говорит Лиза без вопросительной интонации.
— Это не преступление, — говорит девица Пухова, и в ее голосе звучит нотка вопроса.
— Это реализм.
Обе смеются.
— Близкие не хотят нас слушать, — говорит девица Пухова, не глядя на Лизу. — И тогда мы выбалтываем свои страхи первому встречному.
