взмыв над разноцветной голубиной башней, падали наискосок под прикрытие стен крепости. На крышах домов, обтянутых от жары тканями, вздувались колеблющиеся пестрые горбы. Вода в каменных бассейнах караван-сарая рябила. Горячая пыль крутилась на перекрестках, где маячили верблюды водоносов. Завитые волосы Ормузских щеголей дыбились, как у пугал. Чадры взвивались бесстыже. Ветер смеялся над самим мусульманским целомудрием Он дул с моря. Он все чаще выгонял из ослепительной бирюзы пятнышки парусов. С кораблей стаскивали тяжелые тюки. По улицам, устланным от жары циновками, вразвалку шли мореходы. После трудного пути они искали отдыха. Вечерами из харчевен неслась развеселая музыка. Пьяных выволакивали, словно кули. Кого не успевала обобрать стража, обирали воры. В проемах глинобитных оград на окраинах хихикали женки, хватали прохожего за рукав, показывали лицо. В ушах женок качались тяжелые серьги. У иной от тяжести уши оттягивались до плеч. Женки были молодые, смазливые, шли дорого. Мореходов было много. Ветер дул с моря. Парус за парусом возникал на горизонте.
— Мускатный орех! Мускатный орех с Малабара!
— Циннамон, гвоздика, циннамон!
— Индиго, индиго! Самое яркое индиго под луной!
— Камень сумбада для полировки алмазов!
— Царская тафта для твоей гурии! — надрывались на рынке индийские гости. Воздух пропитывали острые запахи пряностей, в нем стоял шелест прозрачных тканей, звон золотых украшений. Индия, Индия! Она уже ощущалась тут, как живое, теплое тело. Но где же открывалась ее тайна? В яркой расцветке индийских покрывал или в зловещей судьбе Хасана? Где?!
По совету хазиначи Никитин собрался купить коня.
Бродя по конскому торгу, он приглядывался к лошадям, узнавал цены.
Кони — всех мастей — были хороши. Но за них просили непомерные деньги. Если считать на русские рубли, выходило, что жеребец стоил рублей семьдесят.
— В Индии продашь — возьмешь в десять, в пятнадцать раз больше! объяснял хазиначи. — В Индии кони не плодятся. Самое выгодное — конь.
Денег Никитина должно было хватить на доброго жеребца и на проезд. Он решил послушать совета.
А дни между тем шли да шли. Мухаммед, каждое утро отправлявшийся через пролив в Бендер, где клеймили коней, нервничал, торопился. Вскоре за его товаром должны были прийти корабли, а дела подвигались туго.
— Ты разбираешься в лошадях, Юсуф? — спросил он как-то. — Помоги мне…
Скупленные Мухаммедом кони помещались частью в глинобитных сараях, частью под открытым небом за высокими дувалами на краю Бендера, большинство же из них просто паслось под присмотром подручных хазиначи.
