И ушел из залы.
Грубиян! Варвар! Наглец!
Да, вспоминать о Терпигореве было неприятно. И все же Флемминг возразил Мельхиору.
— Дорогой друг! Вы же знаете, что угрозы — одно, а война — другое. Кроме того, вам не хуже, чем мне, известно, что московские бояре против вторжения в наши владения. Даже Адашев!
— Видите ли, — горько улыбнулся Мельхиор, — помимо наших доброжелателей в Москве, есть и доброжелатели царя в Дерпте. А кроме всего прочего, не забывайте, что Русь не Польша. Царь последнее время почти не слушает приближенных…
Посольский поезд уже втягивался на Троицкую площадь. как его остановили какие-то конные.
Оказалось, послам не велено въезжать в Кремль. Им надлежит остановиться на посольском подворье за городом.
Когда возок потащился обратно, Мельхиор спросил:
— Видите?
Флемминг выругался. Генрих Винтер уныло переводил взгляд с одного на другого.
— Будем надеяться, что нам хотя бы не откажут в вине! — наконец проговорил и он.
***
Царь стоял у зарешеченного окна, смотрел на заснеженную площадь. Слушал густой, вкрадчивый голос Сильвестра, советовавшего припугнуть ливонцев еще раз, но войны но начинать, и в душе у него нарастало раздражение.
Доводы были не новы. Все то же запугивание крымцами, Литвой и Польшей.
Сильвестр умолк. Иван Васильевич резко обернулся, уперся взглядом в Адашева.
— А ты?
— Государь! — Алексей Адашев поклонился. — Война с Ливонией неразумна.
— Ты, Курбский?
— Я бы воевал крымцев, государь.
— Ты, Курлетев?
— Согласен с князьями Андреем и Адашевым, государь.
— Ты, Репнин?
— Негоже нам немцев дразнить и свейского короля, государь.
— Ты, Ряполовский?
— Море Свейское нам ни к чему, государь.
Иван Васильевич гневно раздувал ноздри большого носа. Глаза сузились, стали похожи на татарские глаза Глинских.
— Упорствуете?! Мудрыми почитаете себя?! А в чем ваша мудрость?! Сейчас ливонцы бессильны. Войска у них нет. Хан же с неурядицами покончил, да и все едино, турки или поляки на помощь ему придут! Утянемся в степи, все полки потеряем, а здесь миг упустим! Если же Ливонию взять, в крепостях засесть, кто нам страшен? Литва? Польша? Они никак вон на сеймах об единении не договорятся! И не полезут они в нашу распрю! Знаю, что Сигизмунд поддержку Кетлеру обещал, да это все слова. У королишки сил нет своих подданных обуздать! Где ему тягаться со мной?! А свейский король помнит, что бит был, тоже не сунется.
— Истинно молвил, государь! — льстиво сказал Григорий Захарьин.
Его поддержал старый боярин Басманов, враг Адашева:
