Черчилль рассмеялся.
— Я так не думаю. Ведь Витроу не эскимос. Вы что, думаете, если эти люди развязаны в разговоре, так у них нет определенного кодекса сексуального поведения? Да он у них может быть даже более строгим, чем во времена королевы Виктории. Что вы намерены делать дальше?
— Я хочу подыскать какую-нибудь гостиницу и заночевать в ней. А вы?
— Робин, похоже, собирается взять меня в город. Ночевать буду здесь. От такой возможности не хочется отказываться. Такой человек, как Витроу, мог бы нам помочь занять приличное положение в Ди-Си. Во многих отношениях Вашингтон мало изменился — здесь во все времена неплохо иметь хорошую Руку.
Сарвант поднял руку в знак прощания. Лицо его было серьезным.
— Да поможет вам Бог, — прошептал он и шагнул в темноту улицы.
Из-за угла показалась Робин, держа в одной руке поводок, а в другой — большую кожаную сумку. Было ясно, что она была занята не только подготовкой львицы. И хотя единственным источником света была луна, от Черчилля не ускользнуло, что девушка переоделась и наложила свежую косметику, а также сменила сандалии на туфли с высокими каблуками.
— А куда делся ваш друг?
— Ушел куда-то, где можно переночевать.
— Вот и хорошо! Мне он не очень понравился. И я опасалась показаться грубой, не пригласив его с нами.
— Не представляю себе, что вы можете быть грубой. Не стоит из-за него расстраиваться. По-моему, ему нравится страдать. Так куда мы идем?
— Что-то меня уже не тянет на концерт, не люблю долго сидеть на одном месте. Можно пойти в парк, там много всяких развлечений. А в ваше время как было?
— Было по-всякому. Интересно, как изменились за эти годы развлечения? Но вообще-то, мне все равно куда идти. Лишь бы с вами.
— Мне показалось, что я вам понравилась, — улыбнулась Робин.
— А какому мужчине вы бы не понравились? Но, как ни странно, мне кажется, что и я вам по душе. Ведь во мне нет ничего особенного, просто рыжий борец с лицом ребенка.
— А я люблю детей, — ответила Робин. — Почему это вы удивились? Да у вас, наверное, была добрая сотня девушек, с которыми вы спали.
Черчилль заморгал от неожиданности. Зря Сарвант посчитал, что он уже привык к открытым манерам жителей Ди-Си. У него хватило ума обойтись без хвастовства.
— Могу поклясться, что вы — первая женщина, к которой я притронулся за восемьсот лет.
— Великая Колумбия, как же это вас не разорвало от переполнения! — весело воскликнула Робин.
Черчилль покраснел и был рад, что в темноте этого не видно.
