Завернулась в плед, взяла подсвечник с одной свечой и вышла из номера. Теперь я начала понимать, почему в этой гостинице останавливаются только на одну ночь и в самом начале путешествия! После такой волшебной ночи любое путешествие обречено на успех.
Я присела на ступеньки крыльца – отходить от дома не хотелось. Поставила свечу рядом с собой. Тьма окружала дом и снаружи. Только я стала придумывать тему для размышления, как раздались шорохи, потом плеск воды, потом тихое поминание бога-душу-мать, опять плеск воды и шаги, приближающиеся к крыльцу. На всякий случай подсвечник я взяла в руку – другого оружия у меня с собой не было. Из тьмы вынырнули трое русских постояльцев. Меня они приняли за привидение – из пледа виднелись только глаза и свеча. Плед, глаза и свеча дрожали. Троица остановилась. Мне пришлось высунуть из складок пледа лицо, чтобы меня признали. Глазам открылась картина: двое в костюмах, галстуках и один голый по пояс. Какой-то из костюмов сказал:
– Отбой, свои.
Красноречивый, тот, что выразительно мычал за ужином, его не понял:
– Чего?!
– Свои, говорю, – повторил костюм, – она тоже русская, она за Вашим, Матвей Михалыч, столом ужинала.
– Ужинала за моим столом?
– Ага, за Вашим, – подтвердил костюм.
Матвей Михайлович медленно, но верно обрабатывал информацию. Следующий вопрос был адресован мне:
– Русская?
Мне нужно было сказать несколько теплых слов в свою защиту, что я и сделала:
– Му.
– Так околела, что только мычать и можешь? – Матвей Михайлович махнул рукой своим костюмам.
Те кивнули ему в ответ. Один ринулся в дом, а через секунду вынес махровый халат. Матвей Михайлович надел халат и сел рядом со мной на ступеньки. Теперь он был в белом махровом халате, джинсах и высоких ботинках. Ботинки, честно говоря, даже в кромешной тьме были дурацкие. Именно они могли стать новой темой для моих размышлений, но сосед по ступеньке направил разговор в другое русло.
– Матвей.
– Наталья. Только давайте без рукопожатий, а то с меня плед свалится.
– Как скажете.
– Если не трудно – свечу на ступеньку поставьте, пожалуйста.
Он поставил свечу. Достал из кармана халата сигареты и зажигалку. Протянул мне:
– Курите?
– Спасибо, нет.
– Я тоже, – он закурил сигарету и глубоко затянулся, – думал никогда уже не закурю, а вот закурил.
– Да курите Вы себе на здоровье – мне не мешает.
– Да, я всё понимаю! Сам знаю, что не надо, что слабость это.
– Кýрите, так курте! Только молча.
– Я брошу.
– Бросайте.
