Я оторвался от дневника. Подумал, что мне тоже надо бы попробовать сделать мундан. Выдержит ли вода мои мысли? Скорее, этого не выдержит моя последняя любовь, незаконно занявшая мою жилплощадь. Увидит она меня бритым, испугается и, может быть, без лишних слов уйдет. Она хорошо разбирается в моде, но очень далека от ритуальных стрижек и тем более от анализа, почему они делаются. Хотя не факт, что уйдет… Вот так, несколько строк – и еще одной тайной из моего детства стало меньше. Теперь я понимаю, почему отца охватывало беспокойство каждый раз, когда мама шла в салон красоты. Только увидев, что длина волос практически не изменилась, он расслаблялся, тут же уходил к себе, но через несколько минут возвращался и говорил всегда одно и то же:
– Спасибо.
Мне было странно, но отца я не решался спросить, почему он беспокоится и за что благодарит маму. Маму спрашивал несколько раз. Она всегда отвечала, что не знает точно, что, наверное, за обед – она сварила сегодня рассольник и ушла, отец обедал без нее, а он очень любит рассольник. По ответам мамы я запомнил, что отец очень любил рассольник, борщ, щи, а также когда обеда вообще нет. Я стояла, смотрела на воду и поняла, что никуда отсюда не уеду. Физически ощутила, как уплывающие волосы привязывают меня к этому мосту, этому городу. Освобождают и привязывают. Разве мне что-то мешает остаться здесь? Ничего. Марк уедет в свою Германию. Он говорил, что уже сегодня вечером у него самолет. Шансов столкнуться с ним в Париже, начиная с завтрашнего дня, почти нет. Остаться в Париже – конечно, банально. И тем не менее. Чем так плоха банальность? Оригинальность тоже становится банальной, если стремиться удивлять всех и во всем. Я бы рада сейчас удивить кого-нибудь хоть чем-нибудь, да некого и нечем. Подул ветер. Голове с непривычки стало зябко. Оказывается, совсем недурно стоять вот так с лысой головой на пустом мосту и никуда не спешить. Мало таких точек на земле. Мест немного. А точек так и вовсе критически мало. Счастье – оказаться в той точке, где дóлжно, именно в тот момент, когда нужно. Упали первые капли дождя. Крупные и редкие. Весомые капли. Тучи нависли очень низко. Минуту назад вдоль набережной пробежали люди. Несколько человек. Они забежали в подъезд. Они хотели спрятаться. Они успели. Это не их дождь. Я с удивлением следила за их суетой и нежеланием попасть под дождь. Я же не могла сойти с места. Я понимала, что нашла именно ту точку на планете, в которой мне нужно было оказаться именно в эту минуту. Такой вот лысой, несчастной, чужой этому городу. Вода хлынула с неба. Я закрыла глаза. Небо рыдало. Потоки слез лились мне на голову, намочили одежду, и чем сильнее плакало небо, тем явственнее проступала на моем лице улыбка. Блаженная светлая улыбка. Я не могла оставить небо и город без поддержки. Именно так: стоять с лысой головой на пустом мосту под слезами небесными и держать улыбкой небо и ногами Париж. Да-да! Держать ногами Париж, чтобы его не смыло ливнем. Я стояла и чувствовала, что город меня не отпускает. Я нужна ему в этот дождь, а он нужен мне. Только я и город понимали, что идет не просто дождь.
