Шлюпка, полная испанских моряков и солдат, была готова отойти. Рэймидж колебался, неспособный догадаться, что задумал Джексон.
— Ну, сэр! — воскликнул нетерпеливо Джексон. — Вы должны сказать, что вы — американец, насильно завербованный на флот, если вас спросят. Это будет не раньше, чем через нескольких часов. Придумайте себе имя, чтобы я мог сказать команде и дописать в судовой журнал. И еще я должен записать дату вашей смерти.
Поскольку Рэймидж не двинулся с места, Джексон понял, что придется все объяснить.
— У меня есть чистая Протекция, сэр. Я заполню ее, и вы сможете доказать, что вы — американец. Но какое имя? Думайте, сэр: как относительно того парня — художника, который рисует карикатуры? Вы знаете — тот, у которого всегда на картинке есть моряк, а у женщины вечно грудь вываливается из платья.
— Гилрой, — сказал Рэймидж автоматически, все еще ища слабые места в плане Джексона.
— Точно — он. — Николас Гилрой — как вам это, сэр?
— Не «сэр», Джексон, — Николас Гилрой, матрос, — поправил Рэймидж, наконец оценив во всей полноте замысел Джексона, благодаря которому он может избежать испанской тюрьмы.
— Ну так бегом, Гилрой, — сказал Джексон с усмешкой.
Рэймидж взял предложенную ему одежду и побежал в свою каюту, приказав старшине-рулевому бросить коробку со свинцовыми грузами за борт. Он сбросил одежду, из которой на палубу посыпались гинеи, и надел брюки и рубашку, которые Джексон дал ему. Потом взял шелковый шарф Джанны с кольцом, завязанным в один из уголков, завернул в него монеты и туго завязал шарф на поясе под рубашкой. Он решил рискнуть оставить свои ботинки, которые были частично скрыты брюками, но затолкал мундир в рундук. Затем открыл дверцу фонаря и намазал сажей лицо. Пистолеты он убрал в ящик, открыл небольшой люк, ведущий в хлебную кладовую, положил ящик на мешки и снова закрыл люк.
Глухой стук предупредил его, что испанская шлюпка у борта, и он поднялся по трапу к ближайшему орудию. Матросы смотрели на него и усмехнулись.
Он спросил первого попавшегося:
— Как я выгляжу?
— Прекрасно, сэр… гм… Прекрасно, Ник!
— Правильно. Отставить «сэра».
Рэймидж наблюдал, как Саутвик у входного порта встречает испанского офицера, который говорил по-английски и кивнул сочувственно, когда Саутвик объяснил, что капитан умер после тяжелой, но, к счастью, краткой болезни. Штурман казался настолько печальным, что у Рэймиджа возникло странное чувство, будто он и впрямь умер. И чтобы план Джексона исполнился, лейтенант Николас Рэймидж должен был умереть.
