Гарри порвал черновик на мелкие кусочки и выбросил в мусорную корзину в форме слоновьей ноги.
Поделиться с сестрами? Тоже нельзя. Джейн живет в Лондоне, так что он может поговорить с ней с глазу на глаз, но что он ей скажет? Она никогда не одобряла Хелен и, услышав его смутные и голословные предположения, только расстроится.
Нет, обсуждать этот предмет с членами семьи, не имея никаких доказательств, — только смущать их. К тому же Гарри требуется не сочувствие, а нить, которая выведет его из этого лабиринта. Ему нужен человек, который уже понимает его положение; человек, который поможет ему решить, является ли то, о чем он догадался в темноте прошлой ночи, результатом паранойи или подлой правдой.
— Дорогой адмирал! Как приятно снова увидеться с вами после стольких лет! — восторженно воскликнула миссис Уотсон. — Только на днях я говорила преподобному, как нам не хватает вашего общества… и общества вашей жены, — добавляет она после едва заметной паузы.
Его давний друг выглядит почти стариком; волосы на висках совсем поредели. Стоя рядом с женой, священник Уотсон кивнул, как китайский болванчик.
— Вы очень любезны, — напряженно сказал Гарри.
Уотсоны, покинувшие Мальту на пару лет раньше его, были его ближайшими друзьями. С тех пор они обменялись всего несколькими вежливыми и довольно сухими письмами. Вернувшись в Лондон, он ни разу их не навестил; казалось, старая дружба увяла. И вот он сидит на диване, набитом конским волосом, в их мрачноватой гостиной, в одном из не очень роскошных, но приличных районов Лондона.
— Как поживают ваши очаровательные дочки?
— Нэн здорова, — с трудом проговорил он, — а Нелл тяжело больна гриппом.
Он выслушал слова сочувствия, советы применить растирания и пластыри. И заставил себя встряхнуться.
— А ваши подопечные, они все еще живут с вами?
— Увы, нет! — сообщила миссис Уотсон. — Они переехали к родственникам в Нортумберленд. И теперь мы с преподобным абсолютно одиноки.
У них нет никаких забот, заключил Гарри, любой визит им в радость. Набравшись решимости, он приступил к делу:
— Вы всегда были так добры к моей жене, миссис Уотсон, даже когда она испытывала ваше терпение.
— О! — смущенно отмахнулась она. — Я всегда была рада играть свою роль. Как поживает дорогая Хелен, если я могу так ее назвать?
Как ответить?
— Хорошо — что касается ее здоровья. Ну а в отношении ее характера…
Пауза…
— Он у нее всегда отличался крайним своеобразием, — поджав сухие губы, заметила миссис Уотсон, опустив взгляд на выцветший синий ковер.
