Запечатанное письмо - Эмма Донохью

Каждая женщина должна иметь право зарабатывать на жизнь, используя дарованные ей Богом способности.

Эмили Фейтфул.[2]

Из письма в «Журнал английской женщины». Сентябрь 1862 г.

Последний день августа, и небо цвета раскаленного пепла. От рынка Смитфилд несется смрад, в воздухе сверкают частицы каменной пыли. Она быстро идет по Фаррингдон-стрит в толпе пешеходов, в которой мелькают дамские шляпки, котелки, цилиндры и плывут корзины на головах уличных торговцев. Неожиданно кто-то прикоснулся к ее руке. Она резко остановилась, инстинктивно прижав к себе сумочку, но в тот же миг узнала эту руку с нежными розовыми пальчиками.

— Фидо?[3] — Веселый мелодичный голос словно отбросил ее на много лет назад.

Сейчас ее так зовут почти все знакомые, но первой была Хелен. Фидо подняла взгляд: изящный овал лица, все те же медно-рыжие волосы. Нарядное платье броского лимонного цвета, в свободной руке зажата белая кружевная перчатка. Плотный людской поток оттеснил Фидо в сторону и толкнул прямо на офицера в красном мундире с ослепительно сияющими медными пуговицами, который поспешно извинился.

— Я сразу тебя узнала! — воскликнула Хелен, скрываясь от палящего солнца под ярко-зеленым зонтиком. — А ты, видно, приняла меня за карманного воришку? — При этом она весело смеется.

— Только в первый момент, миссис Кодрингтон, — облизнув пересохшие губы, ответила Фидо.

Красивое лицо исказила гримаса боли.

— О, Фидо, зачем так официально?

— Ну хорошо, Хелен, — уступила Фидо и улыбнулась, несмотря на сильное волнение, вызванное встречей с бывшей подругой. Она выхватила из кармана жакета носовой платок и промокнула вспотевший лоб.

Женщины затруднили движение пешеходов, их обогнул старик с рекламными щитами на спине и на груди с надписью «Это должно быть в каждом доме!», но Фидо не успела заметить, о чем речь.

— Но какая ты стала большая! — удивилась Хелен.

Фидо невольно опустила взгляд на свою полную грудь под скромным коричневым платьем.

— Что правда, то правда.

Розовые пальчики взлетели к коралловым губкам.

— Несносная! По-прежнему ухитряешься по-своему истолковывать мои слова или притворяешься, что понимаешь их именно так. Я хотела сказать, что ты стала очень взрослой.

— Но ведь прошло… лет семь? — неуверенно произнесла Фидо. Поправляя шляпку, она вдруг увидела, что красный мундир все еще маячит рядом, и повернулась, намереваясь прогнать его возмущенным взглядом.