— Не уверен, что это объявление стоило читать в присутствии… Нэн, — заметил Гарри. Он хотел сказать, в присутствии девочек, но Нелл еще в постели. Спускаясь по лестнице, он слышал ее хриплый кашель.
— А почему, папа? — с любопытством спросила Нэн. — Что было в этой корзинке?
— По моему скромному мнению, ничего страшного, — ответила Хелен и перешла к следующему объявлению: — «Мэри Энн все равно едет домой. Вы находитесь под влиянием иллюзии». Или вот еще, Нэн, более драматичное объявление, но, должно быть, здесь кроется какой-то шифр: «Голубка со сломанным крылом умрет, если Журавль не защитит ее от врагов».
— Какой шифр, мама?
— Возможно, убийцы что-то замышляют.
— Довольно! — взорвался Гарри. — Ты хочешь, чтобы ее опять мучили кошмары? — Он потянулся к газете и заметил, что его рука дрожит. За многие годы он не раз ловил жену на маленьких женских хитростях, уловках и недомолвках, но открыто она никогда ему не лгала — до вчерашнего вечера: «Мисс Ф. попросила меня остаться на обед с ее родителями».
— Может быть. Говорят, кошмары прочищают мозг вроде слабительного, — сказала Хелен, метнув в него стремительный взгляд, подобный выпаду рапиры.
— А что значит слабительное? — спросила Нэн.
— Ну прекрати. Ты знаешь, что не стоит обращать на маму внимание, когда она начинает нести вздор, — сказал Гарри, так туго складывая газету, что страницы ее сморщились.
Он поднялся наверх проведать Нелл. Ему сказали, что полчаса назад она попросила пить, но опять заснула, не дождавшись, когда сиделка вернется со стаканом воды. У нее бледное лицо с пятнами яркого румянца на щеках.
Вернувшись в свой кабинет, он сел писать письмо брату.
«Дорогой Уильям…
Дорогой Уилл!
Я был бы очень рад, если бы ты смог приехать в Лондон. Я очень обеспокоен и хотел бы поговорить с тобой…
Мне нужен твой братский, но бесстрастный совет… Кажется, случилось нечто такое…
Произошло нечто такое, что меня волнует и тревожит…
Любовь (он зачеркнул это слово)… Произошло нечто такое, что вызывает во мне…
Произошло нечто, заставляющее меня подозревать мою жену в том, что ее поведение…
Я подозреваю мою жену…»
Нет, это невозможно. Слова «десерт не может продолжаться целых три часа», вплетенные в текст письма и отправленные на Гибралтар, будут восприняты как бред сумасшедшего.
Генерал Уильям Кодрингтон ответит из Гибралтара со смущенной теплотой: «Думаю, старина, тебя слегка заносит. Видно, у тебя слишком много свободного времени? Да, служба на половинном жалованье хоть кого сведет с ума…»
