Брат усмехнулся:
— Боюсь, на твоем месте я бы наверняка стал скучать.
Жена Уильяма, первая леди светского общества на Гибралтаре, полная добродушная матрона, никогда не давала мужу повода усомниться в своей верности.
Гарри уныло признался:
— Лучшее, что было в Хелен — ее живой и веселый нрав, — перестало для меня существовать уже много лет назад. Последние годы жизнь с нею была сущим адом. О чем же тут жалеть?
Брат небрежно пожал плечами:
— Полагаю, со временем ты это поймешь.
Через десять минут, когда они шли по Птичьей тропе и выискивали в кронах деревьев попугаев, оглашающих все вокруг своими резкими, пронзительными криками, Гарри спросил у девочек:
— Вам весело живется у миссис Уотсон? — и сразу об этом пожалел.
Дочери переглянулись, как заговорщицы.
— Я, конечно, понимаю, что вы еще не привыкли…
Нэн выждала, пока он замолчал, и тогда ответила:
— Она добрая леди.
— Я так и не понимаю, почему они не живут у Джейн, — тихо спросил брат. — Не лучше ли было бы все оставить в кругу семьи?
Гарри отмахнулся. Как только сломанный письменный стол Хелен выдал ее тайны, он почувствовал, что больше не в состоянии оставаться в этом доме, и, поспешно собирая вещи свои и девочек, решил отвезти их к миссис Уотсон, хотя и сам не помнит, чем руководствовался. Но сейчас уже поздно переезжать к сестре — это только еще больнее травмирует девочек.
— Мы думали… — проговорила Нелл.
Нэн не отрывала от нее взгляда.
— …Мы можем поехать домой? Когда…
— …окончится развод, — договорила Нелл.
— Где ты подхватила это слово? — Гарри поражен.
— Только не горячись, старина! — предупредил брата Уильям.
— А что, это плохое слово? — Нэн испуганно закусила губку.
Он пытается подыскать слова.
— Это жаргон, да?
— Это проблема взрослых, и маленьким девочкам не стоит забивать себе этим голову, — объяснил им дядя.
Гарри с силой стиснул зубы.
— Это было написано на рекламке, — призналась Нелл. — На рекламке мальчика-газетчика. Там было написано: «Развод Кодрингтонов: целых четыре страницы».
— Это был «Телеграф», она хотела купить один экземпляр, — пояснила Нэн, разглядывая носки своих башмачков.
— Чтобы посмотреть эти маленькие смешные объявления, которые мама читала нам. Я подумала, может, она написала для нас сообщение, — призналась Нелл, — но Нэн назвала меня дурочкой.
Он видел, что она вот-вот расплачется. «Какой же жестокий этот Кодрингтон, если из-за него дочки плачут прямо в парке, на людях! Черствый, жестокий, да еще склонный к насилию…»
