Доставая из аптечки шприц, эфир и ампулы с камфарой, Кейт сказала:
— Пан Матей, не забудьте, пожалуйста, поставить вторую кровать в четырнадцатую комнату.
— Да-да, я помню.
— А сейчас, может быть, вы заглянете к своей маме? Я иду сделать ей укол. Снова ей, бедняжке, хуже стало.
— Спасибо, паненка, но я сейчас занят. Если вы позволите, может, позже.
Он всегда был таким обязательным, вежливым и исполнительным, прямой как струна, в высоких сапогах, зеленых брюках и френче.
Из буфетной крутые ступени вели на третий этаж, где находились комнаты прислуги. Кейт быстро пробежала по длинному коридору и вошла в небольшую чистенькую комнатку. Ничем не прикрытая лампочка заливала помещение ярким светом. На высокой кровати на белоснежной постели лежала Михалина. При виде Кент на лице ее появилось подобие улыбки. Она с трудом переводила дыхание.
Пульс Михалины испугал Кейт: он едва прослушивался. Быстро наполнив шприц, Кент сделала укол.
— Спасибо, панна Кася, — прошептала больная. — Наверное, в этот раз уже не поможет… Вы идите, там же бал, вам к лицу это белое платье…
— Я посижу с вами, — погладила ее руку Кейт, еще раз проверив пульс. Изменений не произошло: он по-прежнему улавливался с трудом, и она сочла нужным повторить укол. Прошло несколько минут. Михалина лежала с закрытыми глазами, и казалось, что она умерла, как неожиданно послышалось:
— Уже умру.
— Нет, вы будете жить. Сейчас вам станет легче.
— Нет, паненка… Это конец. Я чувствую, что конец… Паненка… только вам одной я осмелюсь… в этот час… признаться… глядя в глаза…
Кейт была удивлена.
— О чем вы говорите?
Вероятно, под воздействием камфары умирающая почувствовала прилив сил. Ее шепот стал слышен отчетливее, а взгляд стал осознаннее.
— О моем грехе… о страшном грехе… паненка… Пусть Бог будет милосерден ко мне… Дьявол меня попутал и глупость моя… Я была тогда молодой… молодой и глупой… Позавчера я призналась на святой исповеди, и ксендз сказал открыть правду… Мою грешную тайну…
Она сомкнула веки, но тотчас же открыла глаза и спросила:
— Вы знаете, что я была кормилицей молодого графа?
— Да, знаю.
— Это случилось двадцать восемь лет назад… У пани графини не было молока, и меня пригласили во дворец: я только месяц назад тогда родила своего Матея… Была здоровой и красивой, а молока у меня хватало на двоих. И сын мой был здоровым, а сынок графини — слабенький… Вот я и подумала: а станется он не выживет?.. Почему мой должен всю жизнь бедствовать и работать… Дьявол подсунул мне такую мысль… Только дьявол… И вот тогда я заменила их. Да, заменила.
