Черити сидела не меняя позы, прислонясь к поросшей травой насыпи. На коленях она держала маленького сына Даррелла Конингтона. Черити учила его читать по букварю, по которому сама училась в детстве. Но ребенок скоро уснул, положив голову ей на грудь, и теперь она старалась не двигаться, чтобы не потревожить малыша. Сон был драгоценным даром для этого хрупкого существа. Черити сдержала слово, с таким жаром данное в день его рождения, но не раз за прошедшие с тех пор годы грозил погаснуть слабый огонек жизни, который она оберегала. Порой окружающим казалось, что Черити сохраняла ребенку жизнь одной только силой воли и мощью своей неиссякаемой, всепобеждающей любви.
Ей оказывали очень мало помощи в уходе за ним. Правда, Джонатан Шенфилд, пораженный событиями того дня и участием в них своего сына, довольно охотно предоставил ребенку крышу над головой. Но его жена не простила Черити тех горьких слов, которые она сказала о Джонасе, и отвернулась от своей племянницы и осиротевшего ребенка. Через повитуху для него нашли кормилицу, но именно Черити, пользуясь помощью и советами старой няни, взяла на свои плечи всю ответственность за ребенка. Она настояла, чтобы при крещении его назвали Дарреллом, как было заведено для первенца сына в каждом поколении Конингтонов, и посвятила себя заботе о нем — целеустремленно и не считаясь с незамаскированной враждебностью тетки.
Сейчас, когда малыш спал у нее на руках, Черити не отводила от него глаз, и нежная улыбка играла на ее губах. Пусть он слабенький и слишком хрупкий для своего возраста, но какой красивый ребенок! Мягкие шелковистые волосы, обрамляющие мордашку, были истинно конингтоновского цвета: рыжевато-золотистые, как осенние листья бука, но во всем остальном он был вылитый портрет своей матери. Нежные черты лица, темно-серые глаза с длинными ресницами, тонкая кость — все это от Элисон. Он унаследовал ее боязливый характер, что порой тревожило Черити ничуть не меньше, чем его физическая слабость. Но, как правило, она с успехом утешалась тем, что это просто черта, присущая детству, и с течением времени мальчик станет смелее.
За ее спиной, на валу, раздался шорох, и Черити сразу напряглась: она беспокоилась больше за ребенка, чем за себя. Ветви ивы раздвинулись, и показалась ее кузина Сара. Черити снова вздохнула свободно, только мимикой подав знак младшей девушке, чтобы не шумела. Сара кивнула и села на траву рядом с ней.
— Я догадалась, что найду тебя здесь, — тихо сказала Сара, — но я думала, что у вас с Дарреллом урок. Стыдно, конечно, что моя мать не дает тебе заниматься с ним побольше.
