Матросы навалились на весла. Некоторое время гребли молча, потом левый загребной матрос первой статьи Грошев спросил:
— Кто там в тюрьме‑то?
— Наши же матросы. С крейсера «Память Азова».
— Тогда вызволять надо. Только где оно, оружие‑то?
— Да вот оно. — Гордей вынул из кармана связку ключей. — Вот ключи от погреба, а это от пирамид в офицерском коридоре.
: — А не боишься? — спросил все тот же Грошев. — За такое дело и повесить могут.
— Семь бед — один ответ. Если что, отвечу один. Но думаю, что не придется.
— Ну, гляди. А то как бы тебе самому в ту тюрьму не угодить.
Когда подошли к борту эсминца и Гордей взбежал по трапу, его тут же окружили. Опять посыпались вопросы. Пока Гордей объяснял, что происходит в городе, поднялись и гребцы из шлюпки.
— Чего там рассусоливать, открывай пирамиды! — настаивали они.
Подошел Заикин, спросил:
— Ключи у тебя?
— Вот они.
— Открой сначала погреб. Товарищи, прошу соблюдать порядок, без команды на берег не сходить.
Но порядок установить так и не удалось, винтовки и пистолеты хватали как попало и на берег сходили без команды. Сунув за пазуху последний пистолет, Гордей тоже побежал к проходной. Там уже не оказалось никакой охраны, ворота были открыты настежь, Заикин собирал в кучу матросов с других кораблей. Они были без оружия и охотно присоединились к вооруженному экипажу «Забияки».
Улица встретила их восторженными криками «ура», люди стиснулись, прижимаясь к заборам и стенам домов, пропуская вперед черную массу матросов. Опять грянул оркестр, сотни голосов подхватили мелодию, и она торжественно поплыла над головами людей.
3
Часовые испуганно орали:
— Стой! Стрелять буду!
Из толпы им весело отвечали:
— Я те стрельну!
Толпа обтекала «Толстую Маргариту», как река обтекает остров. Начальник тюрьмы что‑то кричал часовым, они непонятливо озирались то на него, то на толпу и нерешительно топтались на месте. Вдруг начальник тюрьмы взвизгнул как‑то совсем по — бабьи, и все увидели коменданта Ре- вельской крепости контр — адмирала Герасимова в сопровождении нескольких офицеров. Передние ряды остановились, притихли, но задние еще напирали.
— Господа! — сказал Герасимов. — Прошу разойтись. Я не имею указаний открыть тюрьму. Здесь находятся опасные государственные преступники.
— Вы сами преступники!
— Но, господа! Нужно высочайшее соизволение, чтобы их освободить.
— Царя‑то теперь нету!
— Но есть же порядок! Я повторяю, что тюрьму не открою.
— Мы сами откроем!
— В таком случае я прикажу стрелять.
