Рассказы | страница 22
И вот в кабинет вносят соответствующих размеров доску… А смеяться нельзя! Камера фиксирует каждое движение. Некрасов глаза опустил и в стул вцепился. Доска… Кажется, только вчера её на Арбате намалевали, даже не просохла ещё, лоснится. Шут не растерялся. Некрасову на ногу наступил и отбарабанил:
— Икона «Царь славы». Взяли в тайнике за книжным шкафом, при ограблении дома священника Уроева.
Всё!
Никто никому ничего не обещал. Развели по камерам, и майор, — ну как-то надо было благодарность обозначить — пожал Шуту руку.
Милицейский должок был возвращён во время суда. А суд был скорым.
Едва войдя в зал, прокурорша — ветеран карательной системы, кикимора с золотыми фиксами и пачкой «Казбека» в кармане кителя — указала пальцем на подсудимых: «Вот эти мальчики, Ваша Честь, стали невольными жертвами вот этих (палец вонзился в потерпевших), потерявших в жажде наживы человеческий облик граждан».
В принципе, адвокаты могли уже расходиться по своим частным делам. Адвокаты были уже не нужны.
— Гр-ражданин Уроев, р-раскажите-ка суду, зачем вы прятали так называемые реликвии в столь недостойном для так называемых святынь месте?
— От влияния бесовского, — лепетал гражданин Уроев, — от злодеев вот этих, демонами обуянных!
— А двадцать ты-сяч дол-ла-ров? — шипела ветеран юстиции и казалось, что вместо кулачка с вытянутым вперёд пальцем, у неё вырос «маузер».
— Это на чёрный день! — видимо деньги принадлежали лично попадье и теперь она взвилась. — Это на чёрный день! По крохам собирали! На чёрный день!
И тут прокурорша произнесла фразу, достойную затмить все реплики, когда-либо произносившиеся в зале суда.
— Так что ж ты, дура, — щёлкнув пальцами, громко и отчётливо произнесла ветеран НКВД, — думаешь, что когда тебя грабить пришли, это твой белый день был?! Вот он и настал, твой чёрный день! Именно он и настал, дура!
Статья за разбой, в котором обвинялись Шут, Некрасов, Гагарин и Борман, предусматривала наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до пятнадцати лет. То есть восемь — это минимум.
Но все четверо получили по пять лет колонии строгого режима. Ниже низшего.
Попадья вопила и угрожала карой небесной.
Юленька Гершенгорина подмигнула Некрасову.
Потерпевший Дончев на суд не явился.
Жанна носила передачи Борману, высылала открытки с голыми тётками, писала, пока не умерла от героиновой передозировки.
Гагарин освободился через четыре года по УДО и устроился водителем в цирк на Ленинских горах.