Некрасов освободился по концу срока и через восемнадцать дней снова был арестован за нападение на сберкассу.
Шут пропал бесследно. Последнее известие о нём относится к 2002 году. Вроде бы он сутки отстреливался от ментов, штурмовавших его квартиру, а потом исчез. Впрочем, он всегда говорил, что у него не будет могилы.
За Уралом пьют никак не меньше чем в Западной России, но всё же за Уралом пьют жёстче. И спирт там называется по-флотски — «шило».
Пробираясь из Москвы к Владивостоку, я на две недели завис в Новосибирске. Шёл январь 1991 года. Две недели в компании Джима-скрипача я изучал новосибирские достопримечательности эпохи поздней борьбы с пьянством. Разумеется, каждое открытие сопровождалось возлиянием, поэтому из всего новосибирски-примечательного отчётливее всего запомнил лишь квартиру в районе НЭТИ, где ширялись мулькой, а потом еблись какие-то странные граждане. Ещё мне смутно вспоминается Академгородок, где эфедрин меняли на коньяк, потом ВАСХНИЛ, где вусмерть пили с Джимом и с местным поэтом, оставшимся для меня инкогнито… Поэт кричал, что гений Максима Дунаевского создал бессмертную музыку к «Мэри Поппинс». Я соглашался. Ещё был некто, проживающий возле Шлюза, с кустарной студией звукозаписи в квартире. Ещё Янка, точнее отсутствие Янки в городе и пьяные разговоры о ней… И ещё точно помню тень Харловой. Тень, потому что за присутствие самой Харловой в то время и в том месте я не ручаюсь.
Так прошли две недели. Кажется, именно в этот период министр Павлов наебал население с пятидесяти- и сторублёвыми купюрами. Но хрен бы с ним. Я вообще-то намеревался попасть во Владивосток.
Общими усилиями удалось наскрести на авиабилет до Владика. И опять же в памяти всплывает Харлова. Вроде бы она отбивала одну из трёх телеграмм, адресованных Папе Иржевскому — директору «Кобы», Витьке Пьяному и ещё по одному адресу, на улице Суханова, где должен был обитать Коля Рок-н-Ролл.
Ну, провожающие утирают слёзы радости, рёв турбин и так далее, зверские улыбки стюардесс и дикое похмелье, накрывшее меня на высоте девять тысяч метров.
И Саянский хребет в иллюминаторе.
И вот он — крайний русский город! Начало февраля, шесть утра, аэропорт Артём, четыре рубля в кармане… и никого! В смысле — никто не встречает.
Спрашивается, нахуй мне четыре рубля? Вот у ошивающихся возле аэропорта цыганок купил на эти деньги пачку сигарет «Магна». До самого Владивостока нужно было ехать на экспрессе ещё километров сорок.
