— Впусти, Ванюша! Иззябся начисто.
— Не могу!.. Выпей водки иди. Мне еще полчаса, не меньше, жариться.
— Гудок сейчас будет, Цыганок!
— Черт с ним.
— Цыганок!..
— Не ханыжь! Сказал нет — и баста!
Иван вернулся, сел, закурил. Затянувшись глубоко, произнес с явным удовольствием:
— Ну и жарища! Думал, вспыхну, как порох! Через нос дышать нельзя — в носу волосы тлеют, ртом — опять трудно. Зубы от жары ломило! — Иван ждал похвалы и сочувствия, и Зайцев, не боясь покривить душой, признал:
— Я бы не выдержал! Точно, не стерпел бы и пяти секунд.
— Докурю, перезарядим шахту и вторую сторону начнем… А чего не женишься-то?
— Успею. Какие мои годы?!
— Да-а! А я вот на свидание опаздываю, — сообщил Иван. — В гости ждет… Домой пригласила!.. А я здесь горю…
— Ожоги, наверное, будут, Одинцов?
— Будут, — согласился тот. — И на руках, и на морде. Огнем все горит.
— Сразу в медсанчасть пойдем. Помогут, помажут чем-нибудь.
— Я ж сказал — на свидание опаздываю! Высыпай мешок, догорают угли.
Работать у полыхающего жаркого костра во второй раз было еще труднее. Обожженные руки отказывались держать раскаленную горелку, глаза слезились, кожа на щеках и лбу натянулась — вот-вот лопнет — и пылала неимоверным жаром. Одинцов дышал то ртом, то носом и на этот раз не произнес ни слова. Боялся вдохнуть в легкие лишний раз раскаленного воздуха.
Зайцев вдруг придумал, как хоть немного уберечь Одинцова. Он опустил в бак широкий стальной лист и прикрыл им большую часть углей.
— Молодец! — похвалил Одинцов. — Башка работает!
— Лучше так?
— Еще бы!
Потом Иван отдыхал, а Зайцев засыпал тем временем стальной ящик до краев углем. Иван помог покрыть угли листами железа.
— Пока все угли не сгорят и не остынут — не открывать! — предупредил он. — Попадет холодный воздух — все к черту может полететь. Понял?! Ночевать здесь останусь.
— А зачем? Закрыли огонь ведь… Большого пламени не будет…
— Нет, останусь. Мало ли что…
— А на свидание? Не пойдешь?
— Поздно уже. Да куда я с такой паленой мордой гожусь! — вздохнул Одинцов. Но в этом самокритичном высказывании слышалось сейчас больше гордости, чем сожаления.
— Пойдем сходим все-таки в здравпункт. Да и поесть не мешает.
Они торопливо выскользнули за дверь, ведущую в токарный цех, а из него уже выбрались во двор. Ветер стих. Было вроде даже тепло. Крупные хлопья снега отвесно и тяжело падали с черного неба. Снежинки иногда попадали на обожженное лицо и вызывали жгучую боль. Уже у проходной они встретили шофера автобуса.
