Самолет все еще скользил по леднику, но явно начал тормозить. Потеряв левое крыло, «Кондор» развернулся перпендикулярно направлению скольжения, и сила трения увеличилась.
Кесслер вздохнул с облегчением. «Кондор» вот-вот окончательно остановится. У них получилось! Он ослабил свою мертвую хватку и уже выпрямился было в кресле, как оторвало второе крыло самолета.
Фюзеляж перевернулся кверху дном. Все произошло настолько внезапно, что Кесслера чуть снова не вырвало из ремней безопасности. Он едва шею не свернул, все тело сковало болью.
Парень висел вверх тормашками, еле соображая, что происходит. Через пару секунд он все же осознал, что скрежет алюминия пропал. «Кондор» наконец остановился. Борясь с тошнотой, Кесслер дрожащими руками отстегнул ремни, осторожно опустился на крышу фюзеляжа и в ужасе отпрянул. Он наступил на что-то мягкое. Приглядевшись, Кесслер узнал одного из членов экипажа. Перепуганный мальчишка дотронулся до него рукой, но измазался в липкой теплой жидкости. Кровь.
— Гауптман Лихтерман? — позвал он. — Йозеф?
Ответом ему был лишь свист ледяного ветра.
Кесслер порылся в ящике под рацией и нашел то, что искал, — фонарик. Луч света выхватил из темноты тело Макса Эбельхарта, погибшего в первые секунды схватки. Продолжая звать Йозефа и Лихтермана, парень направил луч фонарика на перевернутую кабину. Так и пристегнутые ремнями, оба пилота оставались на местах, а их руки свисали, как у тряпичных кукол.
Ни один из них не подавал признаков жизни, даже когда Кесслер подобрался ближе и тронул плечо пилота. Голова Лихтермана была запрокинута, в голубых глазах угас свет. Лицо было все в темной крови, вытекающей из пробитого черепа. Кесслер дотронулся до его щеки. Она была еще теплой, но кожа уже утратила эластичность. Парень посветил на второго мужчину. Йозеф тоже погиб. Он явно ударился головой о переборку — на металле краснело пятно крови, — а Лихтерман, должно быть, свернул шею при ударе о землю.
Резкий запах топлива наконец вывел Кесслера из оцепенения, и он начал пробираться в хвост самолета, к основной двери. Рама была погнута, пришлось вышибать дверь плечом. Он выпал из самолета и растянулся на льду. Повсюду валялись детали поверженного «Кондора», и Кесслер отчетливо видел огромную борозду, проделанную многотонной махиной.
Он не знал, вспыхнет ли пожар и через сколько времени можно будет безбоязненно приближаться к «Кондору». Но оставаться снаружи долго тоже не мог, слишком холодно. Ничего не оставалось, кроме как попытаться найти то самое сооружение, которое он заметил при падении. Обождать там, убедиться, что «Кондор» не взорвется, и только тогда вернуться. Хоть бы рация уцелела. Ну а если что, можно воспользоваться маленькой надувной лодкой в хвосте самолета. Правда, до ближайшей деревни плыть несколько дней, но это ему по силам; главное — держаться берега.
