Со времени пропажи полковника Вильямса и его разведывательного отряда прошла целая неделя, и все это время на Конфине не прекращалась лихорадочная деятельность. Старые войска, как деморализованные, перевозили на военные базы, а им на смену доставляли другие. Новички еще ничего не знали и воспринимали свой перевод как очередную операцию, продиктованную военной целесообразностью.
Новые танки, новые люди, новые «скауты» в количестве десяти штук — все это стоило больших денег, расходы, впрочем, с лихвой перекрывались добычей артефактов.
Личный состав очередного временного гарнизона был откровенно рад возможности размяться после долгого сидения на базах. Не радовался только майор Ференц Ласкер, который догадывался об участи полковника Вильямса. В среде офицеров среднего звена такие вещи скрыть было невозможно, и Ласкер знал: его назначение — это не просто повышение, это испытание судьбы.
… Повсюду за первыми линиями пирамид еще оставались следы тех, кто был здесь до Ласкера и его людей. Следы еще были, но куда исчезли те, кто их оставил, — никто не знал. Посвященные в детали трагедии только делали скорбные физиономии и молчали.
Молчал и Ференц, потому что сказать ему было нечего. Да и спросить тоже. На все вопросы ему отвечали только одно: ты военный и будь готов к тому, что тоже не получишь обратного билета.
Не покидая командирского джипа, майор Ласкер уже несколько раз объезжал вокруг разоренных Вильямсом гробниц, словно старался представить и определить для себя ту черту, за которую нельзя заходить. За которой любое раскаяние — слишком поздно и только знай жди расплаты.
«Итак, двенадцать пирамид, — сосчитал Ласкер. — Должно быть, это критическое значение. После него может произойти все, что угодно».
— Какие они страшные, сэр, — невольно заметил лейтенант-связист. — И эти проломы в них, как глазницы в черепах.
«Скорее, это рты с выбитыми зубами, орущие нам, чтобы мы прекратили, — подумал Ласкер. — Точно — это рты».
— Это их раскрытые рты, — повторил он вслух, и водитель опасливо покосился на своего начальника.
Рация Ласкера сыграла отрывок из «Бани и Франи». Майор нажал кнопку приема и спросил:
— Ну что там еще?
— Это сержант Краузе, сэр. К нам на пост пришли местные жители и притащили какого-то старика. Он говорит, что имел разговор с предыдущей командой, которая здесь пропала…
