— Теперь вы можете обратиться в клинику, наблюдать вас будут там, — сказал он.
— Да, да, конечно, — ответила я, как будто понимала, что нужно делать, хотя мне хотелось задать ему массу вопросов — когда идти, к кому обратиться. Но он был занятой человек, в приемной его ждала длинная очередь больных, и я встала, чтобы уйти.
— Большое спасибо, — сказала я в десятый раз и пошла к дверям, но он окликнул меня:
— Постойте! Вы что, собираетесь отправиться туда без рекомендательного письма?
— Ах, нет, конечно, нет, — спохватилась я, как будто это просто вылетело у меня из головы, и он вручил мне конверт, адресованный в предродовое отделение больницы Св. Эндрю. Конверт был заклеен. А мне так хотелось бы знать, что там внутри! Уходя с письмом в кармане, я почувствовала себя несколько более уверенно, теперь я хотя бы знала точно, куда мне надлежало обратиться. В те дни я была настолько наивна, что даже не разбиралась, какая именно клиника мне нужна.
Первое посещение означенной клиники было событием, которое запомнилось мне надолго. О часе и числе я, гордая своей предусмотрительностью, договорилась заранее и явилась в назначенный день в назначенное время. Найти больницу оказалось очень легко. Это было внушительного вида заведение, раскинувшееся на большом участке недалеко от моего элегантного любимца — здания фирмы Кастрол. С точки зрения архитектурных достоинств больница Св. Эндрю с ним не могла тягаться. Главный корпус ее был построен в начале восемнадцатого века и отличался хотя бы правильностью форм, а рядом теснились, жались и лепились к нему безобразные придатки, представлявшие собой смесь неоготики с архитектурой тридцатых и шестидесятых годов нашего века. Все они достраивались совершенно произвольно, так, во всяком случае, казалось на первый взгляд. При виде этого здания меня охватила тоска, не столько потому, что оно оскорбляло взор — у меня весьма слабо развит архитектурный вкус, а потому что я не понимала, как в него попасть, с какой стороны подступиться. Подъездов и дверей в больнице было бесчисленное множество, но я подозревала, что главный вход явно не про меня. В конце концов я выбрала одну из дверей, решив, что за ней должен быть стол дежурного. К счастью, так и оказалось. Я представилась, предъявила обличающий меня конверт, и мне сказали, что нужно выйти и найти вход для больных, который, как объяснила девушка, находится в переулке. Я вышла, разыскала нужную дверь и вошла внутрь еще раз. Здесь, как я и подозревала, никаких дежурных не имелось, не было даже указателя, куда идти. Передо мной красовалась дверь с надписью «Гематология», а от нее в разные стороны расходились темные коридоры, выкрашенные блестящей кремовой краской. Я стояла в нерешительности, крайне смущенная своим невежеством, подобное чувство часто возникало у меня и раньше, например, в первый день в школе или в первый день в Кембридже, но тогда к нему примешивалось предвкушение чего-то приятного, а теперь предвкушения были самые безрадостные.
