Итак, мои очистительные заводы работали на полную мощность; мы сошли с поезда и пересели на ржавый паром, отчаливавший к острову Уайт. Когда-то, во времена королевы Виктории, остров служил южным оплотом государства; однако королевская милость, несмотря на пасторальные пейзажи, гарантировала удушливую затхлость. И маленькое прибежище для уютных пенсионерских коттеджей с названиями вроде «Тихой гавани» представляло собой угрюмую английскую действительность — угрюмей не бывает.
Садясь на паром, шедший к туманным берегам острова, я чувствовал, что нахожусь очень далеко от дома, я, как Данте, подошел к берегам зловещей Леты и сел в скорбную ладью, которой правил мой личный Харон — Бен.
Перво-наперво у меня возникла мыль: что они сделают со мной, этот монах и этот монастырь? Когда мне случалось представлять церковного служителя, перед глазами возникали лишь святые братья, так что я опасался сурового наказания. Причем физического. Вдруг монахи заживо замуровывают людей в кирпичные стены? Или оставляют на ночь в кишащей привидениями крипте, с руками, разведенными на манер распятого Христа?
От Бена толку было мало. Не справляться же мне у пострадавшей стороны о вероятном наказании за ущерб, причиненный вышеозначенной стороне. В любом случае Бен демонстрировал «ясность, вежливость, непричастность». В своей лекции он подошел к ордену бенедиктинцев, основанному в 534 г. н. э. святым Бенедиктом, молодым римским аристократом, которому опротивел загнивающий Рим. Бенедикт скрылся на холмах Умбрии, чтобы жить там отшельником, но вышло так, что он стал основателем первого общеевропейского монастырского ордена.
Монастыри существовали и раньше — это были отдельные общины мужчин или женщин, а в Ирландии и мужчин, и женщин, живших отдельно от мирян, чтобы глубже постичь их мирские недостатки и увеличить шансы на спасение. В основном монастыри основывались Восточной Церковью — в Греции, Малой Азии, на Среднем Востоке — и представляли собой группки людей, избиравших себе самые суровые, аскетичные условия в самых неподходящих для жизни местностях. Традиция отшельничества параллельно возникла и в Северной Африке, там она отличалась еще большей аскезой и самоотречением; из всех отшельников самыми ревностными считались Отцы-пустынники.
В условиях общественного и духовного хаоса, царившего в Италии послеримского периода, существовал огромный интерес к жизни вдали от мира однако Отцы-пустынники итальянцам не приглянулись.
