Зрелище производило настолько тягостное впечатление, что я ещё раз вздрогнул и очнулся.
— Что с тобой? — Настя приоткрыла один глаз.
— Да так… — Я сел на постели и опустил ноги, нащупывая тапочки. — Приснилось что-то. Спи. Я сейчас…
— В туалет? — уже засыпая, пробормотала она.
Я кивнул, но Настя этого уже не видела: она с удовольствием закуталась в одеяло и свернулась калачиком. Послышалось сладкое посапывание.
Сновидениям значения я не придавал никогда, рассматривая их, как бесплатное кино, но в этот раз «кино» оказалось довольно неприятным.
«Что это было?» — спросил я у браслета.
«Формулировка вопроса недостаточно ясна» — занудил он своё излюбленное, ожидая, что я ему стану сейчас разжёвывать, но я только цыкнул с досадой и поплёлся вниз. Развеяться.
Глянул на часы. Ого! Оказывается, я дрых непозволительно долго: целых шесть часов! Поневоле, станет сниться, чёрт знает, что!
«Как там, наверху?»
Сезам вытащил нос наружу, понюхал и доложил, что «наверху» уже тихо. Буря в стакане улеглась. Значит, пора поднимать паруса.
«Давай, действуй!» — распорядился я и сделал себе крепкого чаю. Расклеился я что-то. Нет той живости, что надлежит. Сезам совсем нюх потерял: мышей не ловит.
Несправедливо обиженный Сезам отозвался, что, мол, животных, называемых мышами, на острове нет. Потому и не ловит. А что касается жизненного тонуса, то он на высоте.
Я усмехнулся:
«Не бери в голову. Это я так, шучу».
С телом да, всё в порядке. Вот только на душе камень лежит.
С чего бы это?…
А… Ну да, конечно… Мир лежит в разрухе, голодный и холодный. И в этом только моя вина. Допустили, как говорится, козла в огород…
Я тяжко вздохнул. Назад дороги нет. Сделано немало. И сделано всё правильно. Я уверен. А предстоит-то ещё больше. И с какого боку браться за это «больше», одному Богу известно.
«Тадж-Махальчик» слегка покачивало: чай в бокале вёл себя беспокойно. Остров выплывал из морской пучины. Все проблемы, связанные с декомпрессией, браслет решал ненавязчиво и неприметно. А, может, их и вообще не было?
«Господи, тебе-то что за дело? — оборвал я себя. — Твоя забота вон — как накормить и обеспечить работой несколько миллиардов оставшихся не у дел? Вот ею, этой заботой и занимайся!»
Занимаюсь. В меру сил и способностей. Сил-то много, хоть отбавляй. А вот способностей… В смысле — ума… И занять-то не у кого. Советчики тянут, кто в лес, кто по дрова. То генератор, то телепатия, то ударная пятилетка… И всё как-то не то. Не панацея.
