вести себя, можно лучше понять время
.
Если в одном случае я пользовался «стоп-кадром», в другом мне казался более правильным иной прием укрупнения событий.
Скажем, в сюжете —
отдых в каком-то
парке. Показана обычная танцплощадка. Но
танцуют на ней одни женщины. Для того времени факт настолько обычный, что камера равнодушно скользит мимо танцующих. Через двадцать с лишним лет — это
оказалось пронзительной, почти трагиче
ской краской времени.
Я
не стал останавли
вать движение. Напротив — многократно
повторил его, укрупнив кадр с помощью кинотехники. И вот под музыку «Синего
платочка» довольно долго вращается одна
пара — женщина с женщиной. Интересно и то, что танцуют они вальс, кружатся на
одном месте. Сохранив движение, я рассчитывал на усиление эмоционального впечат
ления.
В этой картине, как и в других своих филь
мах, я стремился к тому, чтобы эмоциональ
ное воздействие на зрителя не уступало игровому кино или театру, потому что для
меня документальный фильм —
это, пре
жде всего, особая форма зрелища.
–
Как Вы оцениваете другие работы цикла
«Летопись полувека»?
–
Среди пятидесяти фильмов «Летописи»
есть много замечательных. Проделана
огромная работа, в течение одного года на
незначительной технической базе, которой
в то время располагало телевидение,
поставлено пятьдесят полнометражных
картин. Была поднята в сущности вся советская хроника. Этот труд имел принципиаль
ное значение для творческих работников
телевидения. Это была школа мастерства и
школа мышления.
–
Каково, на ваш взгляд, соотношение
игрового и документального кино се
годня?
–
Есть люди, которые считают докумен
тальное кино второстепенным, а игровое —
первостепенным, по-настоящему глубоким,
художественным, интересным
.
Это неверно.
Документальный кинематограф такой же первостепенный кинематограф, как игро
вой. Он должен, может быть таким, он уже
такой в своих лучших образцах. Убежден:
ближайшее будущее документального
кино —
огромно.
«СОЛЯРИС»
:
Проблемы на земле!
Н. Жегин
«Всякий может придумать людей
наизнанку, антигравитацию или миры вроде гантелей. Интерес
возникает, когда все это переводится на язык повседневности и все
прочие чудеса начисто отменяются.
Тогда рассказ становится человеч
ным. «Что бы вы почувствовали
и что бы могло с вами случиться, —
таков обычный вопрос, — если бы,
к примеру, свиньи могли летать и
одна полетела на вас ракетой
через изгородь?..» Но никто не
будет раздумывать над ответом,
если будут летать и изгороди и дома, или если бы люди обращались
