— Это были мои друзья.
— А вы действительно это говорили и он пригрозил вам разводом, если вы не возьмете свои слова обратно, причем письменно?
— Я так и сделала.
— В таком случае у меня нет больше вопросов.
А вот Андреа:
— Но ведь он это сказал!
Одинаковой памяти не бывает.
— Можно отпустить свидетельницу?
Один раз, один-единственный раз за три недели участковый судья, который держит у левого уха руку, когда дают показания свидетели, задает мне вопрос:
— Вы знаете, господин доктор Шаад, как выглядит машина — «фиат», например, — после того, как она наедет на дерево?
— Нет.
— Конечно, все зависит от скорости.
— Наверное.
— Вы, значит, никогда не видели машины, которая на дозволенной скорости — восемьдесят километров в час — наехала бы на дерево?
Им осталось допросить еще одну супругу.
— Вы, значит, не разведены, фрау доктор Шаад?
— Нет.
Вы замужем за Феликсом Шаадом?
— Да.
— Это правда?
Мы улыбаемся друг другу.
— Я полагаю, фрау доктор, что год назад, выходя замуж за Феликса Шаада, вы знали о прошлой жизни обвиняемого, например о его шести браках, или вы узнали о них на этом процессе?
— О большинстве я знала.
— И это вас не испугало?
— У меня тоже есть прошлое.
— Это верно, что вы иной раз называли обвиняемого рыцарем Синяя Борода, фрау Шаад?
— Это ласковое прозвище...
— Вы так считаете?
— Феликс рыцарь.
— А почему вам пришло в голову прозвище Синяя Борода?
— Потому что он как-то сказал, что у него в погребе уже сидит шесть жен, да к тому же я знала: его прежние жены живут неплохо.
— За исключением Розалинды Ц.
Свидетельница молчит.
— Вы знали Розалинду Ц.?
— Он рассказывал о ней.
— Что, например?
— Ну, что она думает о новом римском папе.
— Значит, вы знали, что господин доктор Шаад регулярно ее навещает, и это вас не беспокоило?
— Нет.
— Верно ли, фрау Шаад, что вы и господин доктор Шаад видитесь редко, что вы вместе путешествуете, но живете врозь?
— Верно.
— Вы считаете это правильным...
— Я не девочка, господин прокурор, мне тридцать шесть лет, и я давно убедилась, что никогда больше не захочу жить вместе с мужчиной.
— И господин Шаад не возражает?
— Он рыцарь.
— Тем не менее я хочу задать еще один вопрос. Если я правильно понял ваши письма, фрау Шаад, вы с самого начала заявили, что не собираетесь давать никакого зарока — вдруг какой-нибудь мужчина заинтересует вас, ну и так далее.
— Я не понимаю вопроса...
— Как к этому отнесся обвиняемый?
— Если что-то изменится в наших отношениях, мой муж может быть уверен, что я поставлю его в известность.
