— Почему вы лжете? Все, что вы говорите, господин доктор Шаад, не дает вам алиби. Почему вы наконец не признаетесь?
Когда я знаю, как покатится мой шар, и вдумчиво целюсь, моя левая рука, которая не бьет — на ней лишь покоится кий, — совершенно спокойна.
— А почему вы, господин доктор Шаад, не пошли на похороны? Ведь не происходило ничего такого, что могло бы вас тогда задержать. Вы и тут говорите неправду! Вы сидели в своем кабинете с легким приступом гепатита, а между делом вели долгие переговоры по телефону с бюро путешествий. Разве не странно, господин доктор Шаад, что, хотя вы в этот день были в Цюрихе, вы не пошли на похороны? Как-никак Розалинда Ц. когда-то была вашей супругой.
Время от времени, когда игра уж совсем не ладится, даже пирамидка, я меняю кий. Может быть, все дело в кие, бывают короткие и длинные кии. Правда, прежде чем снова склониться над зеленым сукном, чтобы прицелиться, надо помелить новый кий, возникает пауза, и прокурор снова тут как тут:
— Относительно ваших регулярных посещений Розалинды Ц.: значит, вы знали, каким промыслом она занимается в этой квартире?
— Да.
— И это вас не трогало?
— Нет.
— А верно ли, господин доктор Шаад, что, когда вы были женаты на Розалинде Ц., вы страдали, если она просто танцевала с кем-нибудь другим? И особенно, если в полночь ее все еще не было дома и она задерживалась у своей больной матери. Ваша необузданная ревность была известна широкому кругу друзей. Как выразился один свидетель, вы страдали, как пес.
— Когда был женат —^вполне возможно.
— А потом нет?
—Нет.
— Вы знали, кто у нее бывает?
— Это была ее профессиональная тайна.
— Вы, значит, знали, что у Розалинды Ц. ночью бывали клиенты, и тем не менее вы, господин доктор Шаад, совсем не страдали?
— Нет.
— Чем вы это объясняете?
— Мы стали друзьями.
— Вы стали друзьями...
— Меня не мучили больше подозрения.
Задача не только в том, чтобы попасть в шар и на том успокоиться. Надо обдумать позицию для трех последующих ударов. Игра от двух бортов рискованна, но, если она удается, следующее попадание почти обеспечено.
— Вы, значит, часто видели обвиняемого, господин
Биккель. А других посетителей вам доводилось видеть в подъезде?
— Я работаю только днем.
— Видели ли вы мужчин, покидавших дом по утрам, когда вы работали, и если да, то запомнился ли вам кто-нибудь из них, могли бы вы его опознать, если и не назвать по имени?
— Я ведь служу не сторожем...
— Тем не менее у человека есть глаза.
