…Случилось это в Бердичеве в 1852 году. Стояла дождливая осень, канун еврейского нового года, и к тому времени начальство предприняло поход на город. Отряды вооруженных солдат, за ними коляски со звоном колокольчиков устремились к главной синагоге, куда велено было гнать прикладами всех: стариков и молодых, женщин и детей. Кагальных-старост, поверенных, сборщиков, сдатчиков — всех этих должностных лиц немедленно заковали в кандалы и тоже погнали к синагоге с прочим народом. Уполномоченный чиновник взошел на амвон и там, где читается Тора, он зачитал казенную бумагу, упрекая евреев в непослушании властям, в упорстве. Окончив чтение, чиновник стал изливать ругательства, мешать присутствующих с грязью. Все безмолвно слушали с трепетом и содроганием… Когда он в заключение грозно закричал: «Вы знаете, с кем шутите! Вы знаете, вы — презренный и ничтожный народ, что вас можно в одно мгновение стереть с лица земли, растоптать как гадкого червя!» — громкие рыдания вырвались из груди слушателей. Вопли наполнили воздух, народ плакал навзрыд, предчувствуя что-то ужасное. Но это было только начало. Солдатам приказано было хватать любого мужчину, всякого, кто только немного похож на годного рекрута. Люди бегали по всем направлениям, как испуганное стадо, солдаты гнались за ними. Всех обуял ужас. Смятение было невыразимое, но число нахватанных на улицах рекрутов еще далеко не достигло необходимой цифры. По распоряжению властей к вечеру дали несколько утихнуть смятению. Все лавки были закрыты, всякая деятельность остановилась. Настала ночь, и солдаты стали врываться в дома, стаскивать людей с постелей. Кричать можно было сколько угодно и что угодно: что ты стар или одинокий, или совсем на очереди не состоишь, или имеешь уже брата и сына на службе, или что-нибудь другое — на все это не обращали никакого внимания: заковывали в кандалы и брили лоб. И вот результаты добычи того памятного дня: вместо недоимочных 45 рекрутов следовало взять 135 штрафных, но после двухкратной облавы удалось захватить лишь 91 человека, из коих 80 были несовершеннолетние.
Долго город не мог опомниться от оцепенения, долго никто не смел показываться на улице. Два месяца лавки стояли запертые, рынки опустели, остановилось всякое движение, и город как бы вымер. В каждой семье оплакивали кого-нибудь — отца, брата, сына, мужа. В иных семьях недосчитались двух, а то и трех человек. Так кончился этот набег, вызванный неумышленной неисправностью. Такие же набеги властей поразили, как паралич, и другие города и местечки. Печаль и опасение за будущее омрачили жизнь. Арестованных и закованных должностных лиц из кагала было 15. Их присоединили к остальным захваченным штрафникам и повезли в губернский город. Многие не выдержали испытания и в скором времени скончались в тюрьме.
