Это, наверное, хорошо было смотреть со стороны - по огромному полю стая мотоциклов гонится за передним, а к нему прицеплено корыто, в нем старуха с метлой. Все это ярко освещено.
- Жизнь,- кричал я,- есть сгорание живых клеток с помощью кислорода. Дыши ветром погони! Глотай чистый воздух полночи! Мы живем сейчас в пять раз быстрее, чем в городе, в его зараженной атмосфере.
- Слышу! - кричала девушка на ухо. Она сцепила длинные пальцы у меня на груди.- Живем в пять раз быстрее, отлично! Еще чего-нибудь сообщи. Прости, не конспектирую.
Мотоцикл тянул надежно, Маша знала толк в горючей смеси. Девушка часто оглядывалась, я кричал, зная, что она слышит:
- Средняя продолжительность жизни увеличилась за счет заражения воздуха!
- Отлично! - кричала девушка.- Парадоксально, абсурд, но как верно! Маша задыхается в выхлопных газах, но зато какова награда - срок жизни!
Ветер отдирал меня от мотоцикла, и я цеплялся за руль, выворачивая регулятор газа.
- Теперь не догнать! - кричала девушка.
13
У одинокой скирды я затормозил. Погони не было. Маша выскочила из корыта. Сиденье ее - льняной сноп - дымилось.
- Чуть ведь ты меня, родной-золотой, не спалил,- весело говорила Маша.
Девушка побежала, принесла соломы, бросила в корыто. Огонь, тусклый при луне, занялся. Маша отцепила корыто, сунула в костер свою метлу, села на мотоцикл. "Это твой, Маша?" - "Еще от мужа".- "Завтра увидимся?" "Доживем дак".- "Куда ты?" - "Половики кончать. Все тряпки, сколь есть, изорвала, и нужные, и ненужные".
- А вы соткете для нас? - спросила девушка.- Мы не на пол будем класть, повесим на стену.
- Костер, пойдете, дак оставляйте, не бойтесь,- наказала Маша,- он всегда тут горит.- И умчалась, вновь вздымая обеспокоенную пыль дороги.
- Полезли вверх,- позвал я и первый, делая ступеньки в слежалой соломе, поднялся.
Страшный крик и шум крыльев раздался - туча черных птиц снялась со скирды и взлетела в небо. Верх скирды был густо загажен. Я еле расчистил место для нас, оставил девушку и пошел к ручью. Птицы, как привязанные к полю, носились над ним.
Вода в ручье блестела. Долго оттирал песком руки. Вспомнил рассказ бабы Мани о вечном костре на бывшем погосте и, возвращаясь, точно знал, что там, где стоит скирда и где ждет меня девушка, раньше было кладбище.
Кричащих птиц заглушил удар самолета-перехватчика. Как легко и серебристо сверкая, оставляя в небе четкую белую линейку, пронесся он. Следом, параллельно, другой, третий. Заполосованное небо мерцало. Провалы между линейками начали темнеть. Самолеты гремели. Перестроившись, они стали чертить свои линии поперек первых, и вскоре все небо стало как бы зарешеченным.
