Таких выражений Вера прежде не слышала.
— Это как? Я ужин готовила в тот момент.
— Я имел в виду, что у вас, может, случился роман на стороне, а не с мужем, и вы забеременели, когда он в вас эякулировал?
— Когда он в меня что? — уточнила Вера, чьи романтические чтения ограничили ее словарь.
— Когда он в вас слил.
— Слил? В смысле?
— Ладно, скажем — когда вы занимались любовью.
— Если б даже мы и занимались, он должен был быть там. Но мы и не занимались.
— Ладно-ладно, забыли. Я пытаюсь разобраться, почему ваш муж хотел заколоть вашего сына. Вот и все. Должна же быть какая-то причина.
— Он сказал, это оттого, что Эсмонд — вылитый он.
— Я бы предположил, что это как раз гарантирует ему, что вы не изменяли ему с другим мужчиной, — сказал старший инспектор.
— Я же вам сказала — я не такая. Я всегда была абсолютно верна.
Старший инспектор запросто готов был в это поверить. Даже сексуальный маньяк не положил бы глаз на Веру Ушли. И муж у нее, скорее всего, страшилище. На этой ноте он закончил беседу и отправился поглядеть, как себя чувствует начальник участка. Никак. Швы легли плохо, пришлось переделывать.
— Ад и ужас. Еще немного, и я сам слечу с катушек.
— Да и я тоже. В деле чуднее мне разбираться еще никогда не приходилось.
Хорэсу путешествие тоже не нравилось. Стоило им выбраться из Темзы и отплыть от Англии, как начался шторм, а до Голландии было еще далеко. Трамповый пароход явно соответствовал своей репутации и болтался в волнах Северного моря так, что Хорэс Ушли не на шутку обеспокоился. Волны то колотили судно в нос, то, когда ветер менялся, лупили поочередно в борта, и Хорэса, спрятавшегося в убогой каюте, бросало так, что в конце концов начало немилосердно тошнить. Умывальника в каюте парохода, понятно, не было, ему пришлось, спотыкаясь, безуспешно искать туалет, и он просто выблевал все за борт, отчаянно вцепившись в ржавые леера и промокнув насквозь. Пароход меж тем, судя по движению воды, стоял на месте, за кормой Хорэс не увидел никакого дыма, а значит, двигатель был заглушен, а винты застопорены. Знай Хорэс хоть что-то о мореплавании, он бы понял, почему корабль постоянно меняет курс. И его это понимание взволновало бы куда сильнее. Его буквально смертельно тошнило, и он искал ведро — забрать с собой в каюту и блевать там. Теперь он жалел, что не полетел самолетом. Даже если бы самолет рухнул, смерть наступила бы мгновенно. Но этот путь для него был закрыт. Пришлось бы показывать паспорт, а в чемодане почти наверняка нашли бы все его деньги.
