Когда Джордж получил свои таблетки для горла, мы отправились ко мне. Идти пришлось быстро — было очень холодно, а от быстрой ходьбы я начинаю задыхаться и не могу разговаривать. Так мы и шли молча. В лифте Джордж неожиданно сказал:
— Я все думал, что встречу тебя, и никак не получалось.
По его тону невозможно было понять — извиняется он или сетует. Подобно мне, он так тщательно скрывал свои истинные чувства, что в конце концов от них не оставалось и следа.
— Ты действительно не знал, что у меня ребенок? — парировала я тем же тоном.
— Откуда мне было знать? Кто мог мне сказать? — ответил он.
А я осознала еще один аспект нашей деликатной ситуации: если Джордж принял на веру, что в ту последнюю роковую ночь я была беременна, значит, он вправе решить, что у меня имелись веские причины не хотеть больше с ним видеться. Не хотеть по собственным соображениям, независимо от того, как я к нему отношусь и как он со мной поступил. Поверив в это, он мог предположить, что не он избегает меня, а я его. Словом, предположить он мог все, что угодно. В грустном замешательстве я поежилась и открыла дверь лифта. Больше всего мне хотелось узнать, что Джордж думает на самом деле. Хорошо бы заглянуть к нему под черепную коробку и посмотреть, что там происходит. Правда, кто знает, может, там царит такая же путаница и неразбериха, как у меня, и я все равно ничего не узнаю.
Я долго искала ключ, так как напрочь забыла, что оставила дверь незапертой. Опомнившись, я открыла дверь, провела Джорджа в гостиную, а сама поспешила к Октавии, которая по-прежнему сладко спала, уже без всяких признаков простуды и кашля. У меня шевельнулась мысль привести Джорджа посмотреть на нее. А вдруг, как в сказке, голос крови подскажет ему, что это его дочь. Нет, пожалуй, не стоит. Не знаю, хотелось ли мне в ту минуту рассказать Джорджу все, наверно, нет, наверно, я хотела подождать и посмотреть, какими мы оба стали. Я поплотнее укутала Октавию воздушным голубым одеяльцем и вернулась к Джорджу. Он проглядывал корректуру моей статьи о Спенсере[47] и, когда я вошла, поднял глаза и сказал:
— Похоже, ты вовсю печатаешься. Я то и дело наталкиваюсь на твои статьи.
— Правда? — удивилась я, потому что мои статьи почти всегда публиковались в изданиях, предназначенных для узкого круга специалистов. — Значит, ты много читаешь, — сказала я.
— Порядочно, — ответил Джордж, но распространяться на эту тему не стал.
— Теперь приходится писать ради денег, — объяснила я. — Пыталась удержаться — вообще-то я этого не одобряю, — но деньги есть деньги. Октавии нужны и цинк, и касторка, и витамины. Дети кого хочешь заставят делать то, что тебе самому противно.
