Виктор подошел к столу, взял бутылку шотландского виски, наполовину опустошенную, рассмотрел ее и поставил на место.
— Вы слышите, мсье, я сказал, что мне сегодня не до гостей! — повторил Симоне.
— А я не гость, мсье Симоне. — Рене достал свое удостоверение, показав лишь название грозного учреждения и не давая журналисту возможности развернуть документ. — Я здесь по важному делу, и от тебя сейчас зависит, останешься ли ты радостно лакать свое виски, или мы уйдем вместе. А там, куда ты попадешь, условия будут намного похуже. Так что сядь и слушай, что я тебе буду говорить!
— Но в чем дело, мсье? — вскинулся было журналист, но Виктор его резко перебил:
— Заткнись! Ты вляпался в большую кучу дерьма со своей статьей! Тебя подставили, понятно?
— Кто меня подставил? — не понял Симоне.
— Тот, кто воспользовался твоим именем и подсунул тебе грязную статейку!
— Я не понимаю, о чем вы говорите? Статью о этой русской написал я и не стыжусь этого!
— Ты от начала до конца?
Журналист замялся, чем окончательно и выдал себя.
— Что значит — от начала до конца? Да, я написал эту статью! — с гордостью бросил он. — От начала до конца!
— Так ты, выходит, большой специалист по России? — усмехнулся Виктор.
— Да, я спец по России!
— И ты знал, что гражданка Нежнова работала на русскую разведку?
Этот вопрос застал Симоне врасплох. Он не нашелся что ответить, и Рене этим воспользовался.
— Я думаю, вам все же придется проехать со мной, мсье Пьер Симоне.
— Я никуда не поеду! — снова завелся он. — Вы не имеете права! Где ордер на мой арест?!
— Там тебе покажут ордер и предъявят обвинение.
Виктор достал мобильный, набрал свой домашний номер и сказал:
— Мне нужно еще двоих, он собирается оказать сопротивление!
— Кто вы такой, что вам нужно? Давайте поговорим, я же не собираюсь отказываться от разговора! —испугавшись, заюлил Симоне. — Что вы хотите знать?'
— Хорошо, я все расскажу, только никого не надо! — вскрикнул он.
Виктор снова набрал свой домашний телефон и дал отбой своим гориллам.
— Я тебя слушаю! — сев на стул, бросил Рене
— Я их не знаю! Они свалились как снег на голову. Пришли, привезли выпивку, спросили, слышал ли я про ту русскую, которую подозревают в убийстве своего мужа-калеки? Я говорю: да, слышал, потому что об этом только и говорили в новостях! Эти двое сразу же оживились и выложили мне статью...
— А как они представились?
Обыкновенно, я сейчас и не помню. Один вроде бы Жан-Поль, а второй назвался русским именем, одну секунду... — Симоне наморщил лоб. — Вспомнил! Вадим! Он назвался Вадимом! И даже показал свое удостоверение, нет, карточку аккредитации, где было написано, что он, Вадим... сейчас, одну секунду... что он, Вадим Баранов, является собственным корреспондентом, а вот какой русской газеты или журнала, я уже не помню... Забыл! И вот этот Баранов сказал, что у него есть материал о нашей русской, мадам Лакомб, но в России снова введена негласная цензура и есть установка, чернуху, то есть негативные статьи, больше не печатать, а уж тем более о плохих русских за границей. Но здесь за это схватятся. А поскольку у него жесткий договор со своей редакцией — ни строчки не продавать другим изданиям, то не мог бы я выдать все это под собственной фамилией, а гонорар пополам.
