.
Вдали под одной из соломенных крыш Гарсес замечает капитана Рамиреса. Тот разговаривает с каким-то полным человеком, по виду иностранцем. Неподалеку от них, словно ожидая приказаний, стоит мужчина из местных с оливково-желтой кожей, глазами навыкате и намасленными волосами.
Гарсес высматривает, откуда удобнее всего наблюдать, не будучи замеченным, хотя костюм и полумрак и так защищают его от ненужного любопытства. Наконец он выбирает себе ложе на возвышении, откуда видно все вокруг. Морской ветерок колышет странную смесь запахов, в которой можно выделить аромат ладана, гашиша, чуть пахнущего жасмином, и более сильный — селитры. Официант приносит чай в металлическом чайнике и тарелочку с листьями мяты. Гарсес склоняется над чашкой, не теряя из вида Рамиреса.
Он не слышит, о чем они говорят, но видит, как они передают из рук в руки продолговатую кожаную папку. У иностранца квадратное недоброе лицо. Это, несомненно, тот самый немец, которого Керригэн показал ему на приеме в «Эксельсьоре». Сейчас Гарсеса больше всего впечатляет холодная уверенность, присущая его облику и отражающая врожденное всеобъемлющее презрение, которое идет не от ума, а от чего-то низкого, даже более мощного и пьянящего, чем алчность. Он шевелит пальцами в воздухе, словно разминая их, потом ощупывает папку, осторожно расстегивает ремни и вынимает две пачки банкнот, стянутые резинкой. Пересчитав их, он холодно улыбается, закручивает кончики усов, и вдруг выражение его лица меняется, и он с силой ударяет кулаком по столу. В тот же миг человек с намасленной головой боязливо оборачивается, слегка разводит руки, будто услышал наконец давно ожидаемый сигнал, но, не получив подтверждения, снова замирает на своем наблюдательном посту. Лицо немца почти вплотную приближается к исказившемуся лицу Рамиреса, и оба начинают горячо спорить. Гарсес предполагает, что из-за размеров суммы. Рамирес делает руками какой-то жест, пытаясь убедить собеседника, и, очевидно, преуспевает в этом, поскольку тот неожиданно расслабляется и застывает в задумчивости; видимо, ему стоило больших усилий взять себя в руки и укротить порывы, которые могут только повредить выгодному делу, а это не в его натуре. Гарсес думает, что, возможно, Рамирес применил идеологические доводы, напомнил о политической общности, какой-то единой цели или просто попросил отсрочку платежа, открытый кредит на будущее. Несомненно одно: Керригэн абсолютно прав в том, что Клаус Вилмер — человек, руководящий поставками, а осуществляют ли их частные компании или напрямую немецкое министерство иностранных дел — это уже другой вопрос. В Тетуан тоже можно не возвращаться — проверять содержимое деревянных ящиков, спрятанных в подвале Географической комиссии, уже не обязательно, оно и так известно. Если речь идет о современном вооружении и новых технологиях, как предполагает Керригэн, то вместе с грузом должны прибыть технические специалисты, учебники и пособия по практическому применению, значит, впредь нужно внимательно следить за всеми военными занятиями. Что касается происхождения денег, переданных Рамиресом, то ему в голову пришли по крайней мере четыре монаршьи семьи, готовые втихомолку поддержать подобную инициативу против правительства республики. Сомнения остаются только по поводу участников возможного мятежа, его начала и, главное, лидера, который по-прежнему является загадкой. Немец теперь повелительно указывает пальцем на Рамиреса, а тот молча смотрит на него, видимо, соглашаясь.
