До города он добирается на лошади — кратчайшим путем по склону холма, каким обычно пользуются торговцы скотом. Всю дорогу его преследует сильный запах навоза, заглушающий дух сухой травы, и чуть слышное сквозь топот копыт пение цикад, уносящееся вдаль вместе с пылью, но не исчезающее совсем. Темнота только усиливает его возбуждение. И вот он уже в Танжере, в такси, одетый в полосатый джильбаб, из-под которого виднеются брюки и ботинки. Машина едет на запад по длинному проспекту, обсаженному деревьями; в их кронах среди листьев что-то серебрится. Свет фар, урчание мотора, улица, поворачивающая в ночь… Гарсес пытается привести мысли в порядок. Слухи о возможном заговоре связывают его осуществление с именами опального Санхурхо и Годе, последнего в качестве «командующего испанской армией», однако Гарсес никак не может увязать эти сведения с активными действиями на севере Африки, поскольку и Санхурхо, и Годе находятся на Пиренейском полуострове. Он набирает в рот воздух, надувает щеки, а потом резко выдыхает, но выражение растерянности все равно не исчезает. Он перебирает в памяти все перечисленные Керригэном части, где получают бюллетень Союза, но ни в одной не припоминает достаточно харизматической личности, которая могла бы возглавить серьезное движение. Он снова глубоко вздыхает и думает, что по крайней мере одно неизвестное скоро перестанет быть таковым. Такси уже давно едет не по проспекту, а по обычной дороге с деревянными дощатыми постройками по обе стороны — последнему из пригородов, нанизанных на нить улицы. Постепенно исчезают белые домики, громоздящиеся вокруг kasbah, дорога становится все хуже, появляются какие-то глубокие ямы, которые приходится объезжать. Сквозь грязные окна машины начинает просачиваться слабый свет, плащом накрывающий небо и превращающий городские окраины из черных в голубоватые. Гарсес откидывается назад, пристраивает голову на мягкую спинку сиденья.
— Хаффа, — спустя некоторое время возвещает водитель, поворачиваясь и указывая на стену с двумя дверями; одна из них открыта прямо в черную бездну Атлантики.
Гарсес входит в первую и идет по вымощенной камнями дорожке, ведущей к морю. Слева в скале вырублена широкая лестница без перил, спускающаяся к самой воде. Повсюду видны странные комнатки без стен с соломенными циновками на четырех столбах вместо крыш. На полу среди перин горят масляные лампочки. Клиенты пьют чай и курят гашиш: одни, скрестив ноги, сидят на перинах, другие стоят коленями на мягких подушках, напоминая Гарсесу рисунки пиров в Древнем Риме. В основном это богатые арабы в шелковых бурнусах, многие в белых тюрбанах или красных фесках, что делает всю сцену весьма живописной. Кто-то в темноте тихо играет на oud
