Кто-то взял его за руку и прошептал:
— Иди за мной. Осторожно, не наступи, тут люди спят. На нарах места не хватает… Да ты что, не узнаешь меня?
— Богдан, ты?
— Узнал, наконец. Иди, иди, тут возле окна будто воздух чище… Кибель[29] переполнен, не позволяют выносить. Их бы самих посадить сюда, хоть на денек…
— Тьфу, на руку наступил, пся крев!
— Куда лезешь? Там и так полно, потерпи до утра, — пробормотал кто-то сквозь сон.
Голос показался Стахуру знакомым. Неужели молодой рипнык с рабочего кружка на промысле?
— Кто тут? Не Стахур ли?
— Он самый и есть, — отозвался Богдан, который тянул Стахура за руку к окну. — Иди и ты к окну, Любомир.
Теперь они сидели возле нар под открытым оконцем, сквозь которое в душную камеру проникал свежий воздух.
— Где Андрей Большак? У вас? Тут?
— Был тут, а с вечера его и Мариана Лучевского перевели.
— И Лучевский с вами?
— Да, все время в этой камере.
— А как Большак? Не проговорился?
— Да где там! — с досадой махнул рукой Богдан. — Бог, чтоб покарать человека, отнимает у него разум. Дурья башка! Признался! Говорит: «Не мог я больше, жизнь мне опостылела, не нужна мне больше, проклятая! Не хочу я, чтобы из-за меня люди невинно страдали. Я поджег — меня и карайте. Ну, зачем накликать на себя проклятья жен и детей тех, которых из-за меня схватили? Я, — говорит, — так пану следователю и заявил. Отняли работу, заморили голодом семью, погубили жену с тремя деточками, вот я и отомстил, поквитался с хозяевами. Теперь делайте, что хотите!» Пан инспектор и говорит Большаку: «Дурень ты! Не твоего ума дело — поджечь промысел. Ты лучше признайся, кто тебя научил». Тогда Большак ему в ответ: «Поджечь дело не мудрое, зачем меня учить? Сам я, сам!» А тот свое: «Поджег не ты, подожгло твоими руками тайное общество социалистов. Ты лишь игрушка в их руках. Тебя научили. Тебя научил член тайного общества Степан Стахур. Признайся, дурень, облегчишь свою вину».
Большак стоит на своем: «Чего вы зря возводите напраслину на невинных людей? Я поджег, я и в ответе. А то смотрите, как бы вам за ваше усердие голову не оторвали те, которых вы хотите зря погубить!»
— Молодец Большак! — восхищенно прошептал Стахур. — Я не ошибался, знал, что он не продаст.
— Молодец-то он молодец, — сочувственно сказал Любомир, — да пан инспектор не унимается. Замучили бедного Большака. Утром и вечером допросы, а он твердит одно: «Я поджег, никакого тайного общества не знаю, никто меня не учил».
