У Анны родился сын, здоровый, горластый, хотя Барбара сокрушалась, что уж очень-то ребенок худенький. Но Анна не могла нарадоваться им. Обычно задумчивое и грустное лицо се озарялось каким-то внутренним светом, когда она глядела на сына, безмятежно спящего у ее груди.
— Взгляни, мама, — говорила Анна, — это же копия Ярослава. Только вот глаза не его, мои… Ярослав Ярославович…
— Да, пора бы и окрестить нашего младенца, — озабоченно посмотрела на дочь Барбара. — Но придется подождать пана Людвига.
— Ни одного письма, — вздохнула Анна. — И почему он молчит?
— Вероятно, у него нет для нас утешительных известий, — тихо проронила Барбара. — Будем ждать и надеяться, что все обойдется благополучно.
Калиновский приехал неожиданно. Фрау Баумгартен, наблюдая за тем, как он заботится о белокурой красавице и ребенке, даже с некоторой печалью сделала вывод: теперь-то этот кутила и развратник бросит свою разгульную жизнь, остепенится и станет порядочным семьянином. Да, на вид эта полька — голубка, где же у нее взялась такая сила, чтобы удержать в своих лапках такого орла?
Как-то хмурым мартовским утром Калиновский ожидал какого-то важного сообщения. Ежеминутно посматривал он на часы и уже два раза справлялся о почте.
Шенке с вежливостью отлично вышколенного лакея отвечал:
— Еще нет, гнедигер герр.[20]
И вот, когда Калиновский уже собирался приступить к утреннему туалету, Шенке подал ему на серебряном подносе продолговатый зеленый конверт.
Калиновский поспешно вскрыл его, извлек телеграмму и прочел:
«Многоуважаемый герр Калиновский! Я воспользовался вашим сообщением, сделанным два дня назад. Чтобы Вы убедились, с какой оперативностью мы работаем, можете его прочитать в сегодняшнем номере нашей газеты. Этим самым я выиграл пари, жду расчета. С глубоким уважением.
Ганс Фишер».
По безразличному лицу патрона иной лакей ничего не понял бы, но Шенке, конечно, догадался, что Людвиг ждал именно этой телеграммы.
— Шенке, сходите на Страсбургштрассе и принесите сегодняшний номер «Арбайтер Цейтунг»,[21] — приказал Калиновский.
У Шенке от удивления вытянулось лицо. «Герр Калиновский читает «Арбайтер Цейтунг»! Неужели и он стал социалистом? Вот удивится фрау Баумгартен, когда узнает об этом! Пойду за газетой, а потом расскажу фрау», — решил Шенке и вышел.
Калиновский успел побриться, принял душ, завязал розовый галстук, надел кремовый жилет и поверх него — голубой бархатный халат, подпоясался черным шелковым с вензелями поясом. Теперь он сидел в своем кабинете и завтракал. Вспомнился позавчерашний вечер в «Цигойнер келлер»
