Солнце любви [Киноновеллы. Сборник] | страница 81

ТАТА. Это что за народ?

ЛАРА. О, это вечно юный народ! Живет далеко на севере. Ну, это для греков - далеко на севере. А для нас - где-то здесь поблизости, в пределах Северной Пальмиры. Вот этот народ объявился в «Бродячей собаке»...

ЕВГЕНИЙ. Ну, конечно, на собачьих упряжках примчались! Идем к ним.

Большая комната с камином и с круглым столом, над которым люстра с деревянным обручем; с них свисают белая женская перчатка и черная бархатная полумаска. Вдоль стен сплошные диваны. За столом тринадцать стульев. Молодые люди, в некоторых из них, кроме Гумилева, Мандельштама, Князева, мы узнаем Сергея Городецкого, Владимира Пяста, Михаила Лозинского, Алексея Толстого и др., и две дамы - Анна Ахматова и Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева. Все очень молоды, до удивления.

ЕВГЕНИЙ. Ба! Знакомые мордашки!

ЛАРА. Тсс! Если мы бродячие псы и псиши,  это поэты, народ гордый и вспыльчивый. Чуть что - бросают перчатку, дают пощечину, да столь звонкую, что даже голос Шаляпина пропал было под сводами Мариинского театра...

СЕРГЕЙ.  Это же Гумилев, конквистатор и путешественник.

ЛАРА. Он самый. Ему-то влепил пощечину Максимилиан Волошин, силач, счастливый его соперник...

ЕВГЕНИЙ. Старая история. На дуэли кто-то из них потерял калошу...

ЛАРА. Зато никто ни жизни, ни чести. Оба поэта проявили львиное бесстрашие.

ЕВГЕНИЙ. Гумилев теперь синдик Цеха поэтов. Они-то создали издательство «Гиперборей».

СЕРГЕЙ. Ах, вот откуда эти гипербореи! Надо свести с ними знакомство, тем более что среди них есть хорошенькие женщины.

ЕВГЕНИЙ. Хорошенькие женщины. Красавицы, каких свет не видывал. А смуглая - настоящая гречанка.

ЛАРА.  Анна Ахматова.

СЕРГЕЙ. Это она? О, боги!

ЕВГЕНИЙ. Ну, она совсем молода.

СЕРГЕЙ. Однако грустна и серьезна среди всеобщего веселья.

ЛАРА.  Любовь у нее смешана с мыслью о смерти.

ЕВГЕНИЙ. Тсс!

Гумилев за круглым столом ведет себя, как на заседании Цеха поэтов, важно и чинно, что вызывает смех и шутки его товарищей, но он невозмутим, также невозмутимо шепелявит и картавит, с крупным мясистым носом, с косым взглядом становясь иногда положительно уродлив...

ЛИКА. Крошка Цахес. Только фея вытянула его в росте и одарила, вместо чудесных волос, прекрасными руками...

ТАТА. И очаровательной улыбкой!

ЛАРА. В самом деле, стоит ему улыбнуться, он становится положительно хорош.

ЕВГЕНИЙ. И все же в нем есть что-то деланное. Автомат.

СЕРГЕЙ. Гумилев столь тонок и высок, что приходится ему держаться прямо, чтобы не сложиться попалам или колесом, поскольку он необыкновенно гибок, как лоза, как бамбук.