Словом, я тогда раскричалась на весь дом, и нагоняй они получили изрядный.
А потом в школе произошло ЧП; не вам мне объяснять, что ЧП — это чрезвычайное происшествие.
И происшествие на самом деле было ЧП.
Тот же самый Славка, от великого ума должно быть, взял газету, поджёг её и сунул в парту, но не в свою, а в Павликову. Там начали гореть тетрадки и обгорела с одного боку Павликова шапка.
Тут уместно сказать несколько слов о шапках.
В эту зиму наши мальчишки просто с ума посходили из-за своих шапок. Пошла мода опускать козырёк ушанки на самый нос, так что смотреть можно было, только далеко откинув назад голову. Так они и ходили теперь, задрав головы и стараясь через козырёк и переносицу хоть что-нибудь разглядеть.
Меховые ушанки в тот год были у наших мальчишек в большой цене.
Именно такая меховая ушанка и обгорела с одной стороны, когда злосчастный Славка сунул в парту горящую газету.
Сын выхватил книжки и шапку, загасил пламя, и всё обошлось бы тихо, если, конечно, не считать того, что Славку сильно вздули, но тут, на беду, мимо двери проходила классная руководительница. А из парты ещё вырывался дым — там догорала какая-то бумажка.
Представляете, как рассердилась классная руководительница!
— Кто это сделал? — грозно спросила она.
— Не знаю, — сказал Павлик.
— Не знаю, — сказал Славка.
— Валя, — обратилась она к моей дочери, — ты что, тоже не знаешь, кто это сделал?
— Не знаю, — ответила Валя.
Все трое, конечно, сказали неправду. Славка знал, потому что сам сунул в парту горящую газету. Павлик знал, потому что не мог не видеть, как её туда суют. А дочь моя сидела сзади них, как раз за Павлом, и тоже, по всей вероятности, видела, как всё это произошло.
Но все трое сказали своё «не знаю».
И вдруг поднялась Таня Кузьмина, которая сидит на одной парте с моей Валей.
Таня дрожала с головы до ног, она вытянулась в струнку, лицо её было бледно («Она очень нервная», — пояснила мне дочь, рассказывая всю эту историю).
— Зинаида Павловна, — сказала Таня дрожа, — газету в парту сунул Лобанов.
Лобанов — это фамилия Славки.
— Хоть один-то честный человек нашёлся, — заметила Зинаида Павловна и велела Славе следовать за ней.
Тогда вскочила Валя и диким голосом завопила, что Таня врёт, хотя, как вы сами понимаете, Таня говорила чистую правду.
И вот обе эти девчонки стояли друг против друга за одной партой, разъярённые, потрясённые, одна — это Таня — тем, что её несправедливо обвинили во лжи. А другая? Другая, моя дочь, не могла бы объяснить, почему она поступила именно так, а не иначе, но была разгневана и считала себя правой.
