«Что мне с колченогим-то разговаривать!»
И вот теперь он почти каждый день так или иначе говорит Костику, что тот хромой, — рассказывали мои дети.
Пока они обсуждали план кары, которая должна была вразумить Славку и возместить Костику его обиду, я решила не упустить случая и сделать полезный вывод. Да, Костик хромал, Славка говорил ему правду. Но каково было парню слушать эту правду?! И кто на свете, скажите мне, имел право говорить ему эту правду?! Как видно, есть на свете правда, которую и совсем говорить нельзя. Всегда нужно подумать, не обидит ли, не взволнует ли твоя правда человека.
Дети это очень хорошо поняли.
Можно даже сказать, что они поняли это слишком уж хорошо. Вот как мы об этом узнали.
Однажды Павлик получил двойку и ничего нам не сказал. Но ведь, как всем известно, родители подписывают дневник. А Павлику не хотелось показывать такую неприятную вещь, как двойка.
— Знаешь, — сказал он сестре, — наши родители будут очень волноваться, да и у бабушки неважное сердце, — им никак нельзя показывать дневник.
Они посоветовались друг с другом и решили, что дневник подпишут сами.
Так и было сделано. Никто не заметил подделки, и всё обошлось.
Но через неделю последовала новая двойка.
И опять наши дети решили нас не волновать, и опять вспомнили про бабушкино неважное сердце. И опять сами подписали дневник.
Кончилась эта история довольно печально. Я встретила на улице Зинаиду Павловну, учительницу, и она спросила, не тревожат ли меня Павликовы двойки. Представьте, каково было мне это услышать!
Я совсем не так уж боюсь двоек — двойку можно исправить. Вот когда мне врут — этого я боюсь как огня.
А мои дети смотрели на меня невинными глазами и говорили:
— Мы не хотели вас волновать, тем более что у бабушки неважное сердце.
— Негодяи! — кричала я им. — Это не меня боялись вы взволновать, это вы себя боялись взволновать!
— Не кричи так страшно на детей, — говорила бабушка, у которой теперь и в самом деле заболело сердце.
— А им не пришло в голову, что лучше бы не волновать нас и не получать двоек! — кричала я. — Это дурацкая страусовая политика! — кричала я.
— Объясни им, по крайней мере, что такое страусовая политика, — монотонно говорила бабушка, — они не понимают.
— Прятать голову в песок, оставляя всё остальное на съедение врагу, — вот это что такое!
— На страусов клевещут! — несерьёзно крикнул, высунувшись в дверь, папа.
— «Боялись волновать»! — кричала я. — А двойки домой приносить — этого они не боялись?
