— Кто же это сделал? — спросила её Зинаида Павловна. — Кто же, если не Лобанов?
Валя смотрела на неё во все глаза — как я знаю эту её манеру смотреть во все глаза! — и ничего не отвечала.
— Я не думала, что ты умеешь так лгать, — холодно сказала ей Зинаида Павловна и ушла, уведя за собою Славку.
Ему предстоял весьма неприятный разговор с директором.
Лишь только за ними закрылась дверь, класс взорвался: все разом вскочили и разом закричали. Сперва ничего нельзя было понять, а потом оказалось, что одни считают правой Таню, а другие — моих ребят. Одни кричали: «Это не по-товарищески!» Другие: «С какой стати замалчивать?!» Спор разгорался с силой пожара, и вот наконец было выкрикнуто страшное слово «доносчица». Представляете, какой это был ужас?
В тот день мои дети прибежали домой страшно взволнованные. Они бурно защищались, доказывая свою правоту.
— А что нам было делать — доносить, да? — спрашивал сын.
— Пожалуйста, — сверкая глазами, говорила дочь, — мы с Павликом могли бы сказать, что отказываемся отвечать на такие вопросы, пожалуйста. Только вот что бы сказала нам на это Зинаида?
Конечно, это не очень почтительно, но ребята мои за глаза всегда называли Зинаиду Павловну просто Зинаидой, и я ничего не могла с ними поделать.
— Разумеется, это было бы невежливо, — задумчиво ответила я. — Хорошо, что вы так не сказали.
Мне хотелось, чтобы они утихли, пришли в себя и смогли бы спокойно во всём разобраться. Ведь когда кричишь, дрожишь и машешь руками, тогда ничего понять нельзя.
— Что у вас случилось? — спросил папа, входя в комнату. — Почему базар?
Он шёл к приёмнику, чтобы послушать последние известия. Ребята наперебой стали рассказывать ему классные происшествия.
— Нам говорят: «Ах! Ох! Вы солгали!» — рассказывали они. — Разве это справедливо?
— Конечно, — ответил папа, садясь к приёмнику.
— А что, разве мы должны были рассказать правду? — спросила дочь вызывающе.
Папа сидел и внимательно слушал последние известия.
— А почему бы и не сказать правды? — ответил он вдруг.
— Что, доносить, да? — вскинулась дочь. — Доносить?
Папа внимательно слушал сводку погоды.
— Ждут мороза, — сказал он, качая головой, — боюсь, будет гололёд. А почему бы вам, собственно говоря, и не сказать учительнице правды: что вы не можете ответить на её вопрос. Не считаете возможным.
— Но ведь это невежливо!
— Зачем же говорить невежливо? Можно сказать и вежливо.
— Зинаида Павловна обиделась, потому что не выносит, когда ей врут, — вмешалась я. Мне хотелось, чтобы в споре была представлена и другая сторона. — Однажды в Разговоре со мной по одному такому же случаю она сказала печально: «Я думала, что мне они могли бы не врать». Ведь она строгая, но добрая.
