— Как ты думаешь, в чем тут дело?
— Ты насчет Лори?
— Не понимаю, откуда все эти люди знают нашу дочь, Филип. И почему ее здесь нет. Где она?
— Ты сегодня полна невозможных вопросов, милая, — ответил муж. — Может быть, она где-нибудь в городе, просто мы еще не встретились. Или, может быть, она так изменилась, что мы ее не узнали. А может быть, она жива. Может быть, у каждого свое посмертие, и это — Лорино, и мы просто ждем, пока она умрет, и тогда все будет понятно.
— Не говори так.
— Или, может быть, человек, который попросил у меня сегодня прикурить, был прав, и Бог играет с нами, чтобы посмотреть, как мы себя поведем. А может быть, это чистая случайность и в конце концов ничего более… — Он встал и разгладил складку на брюках. — Я дал тебе полный ответ. Вот краткий: я не знаю. Но я рад, что мы здесь, Мэрион.
Он подошел к раковине, чтобы умыться. Филип держал кран открытым и ждал, пока пойдет горячая вода (высота звука изменилась), потом Мэрион услышала бурное бульканье (он подставил ладони под кран) и внезапный громкий плеск, похожий на звук рвущегося брезента (муж умывался). Когда Филип вернулся, его волосы были зализаны назад, сухие и мокрые пряди вперемешку, не считая тонкого локона, который отделился от остальных и болтался над глазом.
— Мы здесь, — повторил он, — и все хорошо. Мне этого достаточно.
Филип сел рядом с женой на кушетку. Усталая Мэрион положила голову ему на плечо.
— Вот и славно, — сказала она, помолчав. — Ты, конечно, не ответил на мой вопрос, но ничего страшного.
— Знаю. Сколько лет прошло, да?
— Что ты хочешь сказать?
— С тех пор как мы в последний раз вот так сидели вместе, молча. Потом ты перестала меня подпускать, а я не осмеливался подойти. Знаешь, иногда я вспоминаю последние десять лет нашей жизни и думаю, что мы превратились просто в соседей по дому. Я был неряхой, за которым тебе приходилось убирать, а ты — нежной душой, которую мне приходилось беречь от огорчений. Не знаю, почему мы изменились. Может быть, потому что Лори уехала в колледж и мы все время проводили вдвоем, наедине друг с другом. Не знаю. Но мы так жили, не правда ли? Самое странное — я даже не замечал этого, пока не настал конец. Понадобилось умереть, Господи Боже, чтобы наконец обрести глаза.
Казалось, он вот-вот рассмеется, но смех превратился в судорожный вдох, и Филип громко чихнул, так что голова Мэрион подпрыгнула у него на плече.
— Апчхи!.. Прости. Не ожидал. В общем, вот что я имел в виду, когда сказал, что прошло столько лет. Я рад снова стать твоим мужем. Я рад, что ты моя жена. Если мое мнение чего-то стоит, я бы сказал, что мы неплохо держимся. Я, наверное, раз десять пытался сказать тебе это сегодня, когда ты была не слишком… разочарована.
