– Черт бы его побрал,– пробормотал Бэркхардт, когда автомобиль повернул на Парк-авеню в южном направлении.– Ты же видишь, как все это расстроило меня, Вуди. Этим телефонным звонком он меня как обухом по голове…
Палмер медленно, словно нехотя, повернулся к старику.
– Что, собственно, беспокоит вас больше,– спросил он,– эта заваруха со сберегательными банками или Джо Лумис, который пытался оказать на вас давление?
– Одно неотделимо от другого. Уже столько лет мне приходится жить в этой неразберихе. Положение становится все более критическим. У меня только два пути – первый из них вызовет значительное сокращение операций нашего банка, а второй будет означать потерю старого друга. Так примитивно и грубо.
Палмер ждал, чтобы Бэркхардт, выложив суть стоящей перед ним проблемы, сам увидел, что тут может быть лишь одно решение, которое ему надо принять, а затем спросил: – Поэтому-то вы передоверили все это дело мне, не так ли?
– Лишь отчасти,– фыркнул в ответ старик.
– Есть еще и другие причины?
Бэркхардт пожал плечами: – Разумеется. Если уж придется расправляться с Джо Лумисом, то я бы хотел, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Однако это лишь первая часть проблемы.– Он тяжело вздохнул.– Скоро ты познакомишься и со второй частью – с Бернсом. Палмер наблюдал за тем, как их автомобиль плавно повернул на запад, проехал по Пятьдесят пятой улице, пересек Мэдисон-авеню и покатил к Пятой авеню.
– Он довольно предприимчивый парень,– в раздумье проговорил Палмер.– Я слышал как-то его выступление в Чикаго. Хороший оратор.
– Один из лучших. Карьеру свою он начал на Западном побережье в качестве одного из пресс-агентов в кинопромышленности.
– Сейчас он консультант по вопросам рекламы и информации или что-то в этом роде? Мне кажется, у него есть клиенты и в Чикаго.
Бэркхардт вздохнул.– Значит, слава Мака Бернса докатилась уже до Чикаго?
– А разве вы имеете что-то против него?
– Ровным счетом ничего. Он именно то, что нам нужно, к сожалению.
– Однако все это дело вы свалили на меня отчасти из-за него?
– Совершенно верно,– ответил Бэркхардт. Их «роллс-ройс» плавно остановился, и шофер открыл дверцу машины.
– Я ничего не имею против греков или сирийцев или кто он там, этот Бернс,– сказал Бэркхардт, выходя из машины.– Просто я не могу ладить именно с ним. Посему предоставляю тебе сомнительное удовольствие сотрудничать с этим Маком Бернсом, так он сам себя именует, а как его раньше звали – кто его знает.– Старик уже вышел на тротуар и ожидал, пока Палмер выйдет из машины.
